Коробов так и не понял, откуда в руке Куприянова появился пистолет. Скорее всего он лежал здесь же, в будке, и опытный противник воспользовался его увлечением алмазами, которые вот-вот окажутся в руках, и сумел незаметно взять оружие. Теперь надо было заговорить его, тоже отвлечь внимание.

— Послушай, не о том ты сейчас говоришь, — почти взмолился Коробов. — Нам нужно много обсудить.

— А ты молодец, хорошо держишься, — сдержанно похвалил Степан Иванович. — Честно говоря, я еще сам не знаю, как бы себя повел, когда бы мне в лицо ствол наставили. Чувствуется боевая закалка.

Куприянову не однажды приходилось целиться в человека. При этом он испытывал всегда самые разные чувства — от лютой ненависти до брезгливости. Чего не обнаруживалось никогда, так это равнодушия. Степан всегда знал, что придется преодолевать некоторый внутренний психологический барьер, стрелять не в бессловесную тварь, а в человека. В этот раз ощущение было сложнее. Скорее всего он испытывал усталость. Впечатление было таким, будто он долго шел по бесконечной дороге, не зная, когда она приведет его к цели. И вот сейчас, когда отдых уже не за горами, на него вдруг навалилась смертельная усталость. Следовало сделать последний шаг, а вот сил для него более не оставалось.

— Ты не сделаешь этого, я тебе нужен, — уверенно продолжал Коробов, не сводя пристального взгляда с направленного в лоб ствола пистолета.

— Вряд ли.

— Мы с тобой вдвоем такие дела еще провернем…

Куприянов прекрасно понимал, что такой волчара, как Коробов, должен был прийти на встречу подготовленным. Он просто обязан иметь в каждом рукаве по стволу, наверняка где-то еще припрятал какой-то сюрприз. Пистолет, заткнутый за пояс, предназначен всего лишь для отвода глаз. Это первое, на что чаще всего обращаешь внимание. Степан даже невольно задался вопросом, а из какого же пистолета он захочет его завалить? Вопрос не из праздных, Куприянов помнил, что Коробов одинаково хорошо стрелял с обеих рук.

Как бы в растерянности Коробов отступил на один шаг. Дальше стена — пятиться некуда. Интонации в его голосе звучали искренне и проникновенно. В какой-то момент Куприянов почувствовал, что поддается внушению, и уже готов был опустить оружие. Ему потребовалось сделать над собой немалое усилие, чтобы освободиться от этого наваждения. Расслабляться было никак нельзя — пропадешь…

Вот Коробов сделал всего лишь небольшое движение вперед. Но именно так начинается атака.

— Стоять!

— Ну, ты даешь, Степан! Никогда не думал, что нам вот так придется разговаривать. Тебя же без меня раздавят. Ты даже не представляешь, какие силы заинтересованы в том, чтобы найти эти вот камушки, пропавшие три десятка лет назад. Причем силы эти не только в России, но и за рубежом! Я отслеживал информацию, пользуясь старыми связями. Да отпусти же пушку, чудак. Стал бы я тебе все это говорить, если бы хотел тебя убить?!

Словно от избытка чувств Коробов приподнял руки, его ладони оказались у шеи. Куприянов догадался, что в следующий момент тот выдернет из-за ворота припрятанный там небольшой пистолет, и вот тогда уже не успеть!