Короче, Ярослав был очень хорошим. И настойчивым, упорным. И красивым.

Но все же Юля удивилась, когда Ярослав неделю назад сделал ей предложение…

— Ты меня даже не целовал ни разу, — удивленно заметила она, потянулась за сигаретами, нервно подрагивающими пальцами вцепившись в пачку, словно в спасательный круг. — Какой брак? С чего ты решил, что мы, вообще, подходим друг другу?

— С поцелуем, это ты права, это надо срочно исправить, — хмыкнул Ярослав, подойдя к ней ближе и, достаточно категорично забрав из ее рук сигареты, вручил тот самый «айкос». — Подарок к моему предложению, чтоб не с пустыми руками, кольцо без тебя не решился выбрать. Да и я всегда за технологии, — подмигнул ей Ярослав, пока Юля ошарашено пялилась на эту коробку, как у «айфона», елки-палки.

И, очевидно, воспользовавшись этим ее ступором, наклонился, весьма настойчиво и требовательно впившись в губы Юли. Без ложного трепета или напускной неуверенности, без всякой осторожности. Так, как дела вел: напористо, жестко, с жаром… И она не отклонилась, хотя внутри, если честно, особо и не откликнулось ничего. А уж Юля знала, как полыхать может. Только и сгорать в пепел — устала. Фениксы, с которыми ее иногда Богдан сравнивал в шутку, они тоже не бессмертны, по правде говоря. И раз за разом сгорая, выпаливают часть своей души по кусочку… А она устала гореть до пепла. Потому и про предложение обещала серьезно подумать.

В этот момент, вырывая Юлю из плена сумбурных мыслей, воспоминаний, боли, зазвонил мобильный, который она тут забыла еще когда вернулись домой только. Совсем по-детски шмыгнув носом и растерев все эти проклятые слезы, она глянула на свои смарт-часы, проверяя номер и потянулась за телефоном.

Ярослав… Как почувствовал.

Но замерла. Нет, с ним она категорически не была готова разговаривать. Лучше проигнорирует вызов, завтра придумает, что сказать. Не сегодня. НЕ тогда, когда полчаса назад она занималась с Даном любовью. Не в тот момент, когда все внутри пульсировало от боли и обиды такой силы, что дышать было почти невыносимо, грудь «трещала» по швам.

Отложила телефон. Вызов шел еще секунд десять, будто суровый упрек ей, но, наконец, прекратился.

Надо нормально душ принять. А то скачет, как заяц, туда-сюда. Стянув через голову футболку, Юля уже забралась в душ, включив максимальный напор, когда телефон звякнул вновь, отозвавшись вибрацией часов.

«Завтра договорим, малая… А тату нереально красивое».

Жалко, она забыла подобрать бутылку с шампунем у двери, куда ту запустила в порыве злости. Сейчас бы снова метнула в стену, срывая ярость. Она этот лотос набила для себя, потому что знала: чиста и перед собой, и перед Богданом, что бы там этот придурок не думал, и каким бы вымыслам ни поверил. Юля никогда его не предавала. И как символ той самой новой жизни, которую решила начать, переступив через свою к нему любовь. Возрождение…

Говорят, роды — это всегда больно, и для матери, и для ребенка. Да и фениксу, наверное, гореть не особо в кайф. Вот и ей сейчас почти невыносимо. Но завтра… Завтра станет чуть легче, надеялась Юля. Завтра будет уже другая жизнь, без него, о чем бы там Богдан не думал с ней разговаривать.