Курт не ответил, лежа с закрытыми глазами и прислушиваясь к себе. То ли он устал бояться, то ли просто устал, но при мысли о тех людях, что сейчас, сидя в полутемной зале, решают, что с ним делать, он никаких чувств не испытал. Невзирая на недавнее беспамятство, он вскоре уснул, а проснулся уже поздним утром.

Лекарь, сделав перевязку, осмотрел его — тщательно и придирчиво — и решительно сказал:

— Словом, так, Гессе. С постели сегодня не вставать. Попытаешься делать глупости — ты меня знаешь, привяжу к кровати.

Курт улыбнулся — благодарно и невесело, вздохнул:

— Боюсь, меня с этой постели сегодня поднимут.

— Зачем бы это? — пожал плечами лекарь, косясь на него с усмешкой. — Следователю Конгрегации нужен покой, посему эти горе-вояки после окончания составления протокола отсюда уезжают, дабы не нарушать мирного течения дней в нашей академии.

Курт на мгновение затаил дыхание, глядя на эскулапа с надеждой и опасением, и тихо уточнил:

— Так я… оправдан?..

— Целиком и полностью, — кивнул тот. — Отец Бенедикт сейчас вместе с прочими членами сессии составляет протокол; когда освободится, он зайдет к тебе. А ты, повторяю, должен лежать.

Курт закрыл глаза, переводя дыхание, веря и не веря. После того как закончился вчерашний допрос, он был уверен, что Печать срежут, и лишь в лучшем случае это будет единственным наказанием…

— Твой подопечный рвется увидеться, — сообщил ему лекарь после завтрака. — Примешь?

— Конечно, — кивнул Курт с готовностью. — Нам есть что обсудить.

— Вот и он то же сказал… — Эскулап помолчал, глядя на лежащего Курта сверху вниз, и спросил: — У меня такое чувство, что это ему я должен быть благодарен за внеурочную работу. Нет?

Курт промолчал, и лекарь, не дождавшись ответа, вышел.

Бруно явился вскоре — приоткрыв дверь, сначала заглянул, потом медленно вошел и остановился, осматривая его издалека.

— Так вот где вас делают… — сказал он неуверенно, ступив еще на шаг вперед, и остановился снова. — Как ты?

— После того что ты сделал, лучше быть не может.

Бывший студент потемнел лицом, отвернувшись, и вздохнул:

— Ну, что ж. Все верно. Заслужил.

— Вообще-то, я имел в виду свое спасение, — через силу улыбнулся Курт, садясь. — Проходи, не стой у дверей. Ты все еще арестован?

Бруно криво ухмыльнулся, усаживаясь рядом, и пожал плечами:

— Вроде да, а вроде и нет. Кормят прилично, читать дают… Я тут обнаглел и попросил Аристотеля; что ты думаешь — принесли. Подумывал девку стребовать… но не стал.

— Весьма разумно. Где ты сейчас?

— Сижу в вашем карцере; там, знаешь, весьма уютненько…

— Уж знаю, — улыбнулся Курт. — Даже не поверишь, насколько хорошо.

— Тут ко мне заходил ваш ректор… Забавный старикан. Знаешь, что он мне сказал?.. Что покушение на следователя с моей стороны имело место, посему наказание, соответственное данному преступлению, я заслужил. Но поскольку оный следователь снял свои претензии, и к тому же я не имел цели совершить убийство, я «достаточно прожарился», по его выражению, пока бегал по замку в поисках тебя.

— Да. — Курт вздохнул, откинувшись снова на подушку. — Спасибо.