Кэвон повел головой, как принюхивающийся волк. Он поднялся так резко, что опрокинул серебряный кубок, и вино, красное, как кровь, пролилось.

Брэнног больно выкрутила Эймону пальцы. Тот вскрикнул, зарделся, но снова сосредоточился.

И все же на какой-то миг, ужасный миг, глаза Кэвона как будто встретились с его глазами.

Потом он подошел к женщине. Схватил ее за плечо. Лицо пленницы исказилось от боли, но она не издала ни звука.

Не могла издать.

Он ударил ее и повалил спиной на кровать. В уголке ее рта показалась кровь, но она продолжала смотреть в пустоту.

В одно мгновение он оказался раздет. Кэвон излучал сияние, но это был не свет. Это была тьма. Эймон чувствовал, что он подобен льду — холодный, острый и ужасный. Кэвон, как копье, вонзился в тело женщины, у которой из глаз лились слезы, а из губы шла кровь.

Внутри Эймона что-то взорвалось от негодования — от дикой, неимоверной ярости при виде такого обращения с женщиной. Он был готов ринуться ей на помощь сквозь дым и пламя, но Брэнног удержала его за руку и опять больно сжала пальцы.

И пока Кэвон против воли пытался овладеть девушкой — Эймон проник в мысли Кэвона. Это были мысли о Сорке, безумная жажда обладания, так и не нашедшая удовлетворения. А еще это были мысли о… Брэнног. О том, как он сделает это с Брэнног — и не только это, а больше и хуже. О том, какую боль он причинит ей, прежде чем забрать ее силу. И как он заберет у нее эту силу, а потом жизнь.

Брэнног быстро погасила огонь, одним движением убрав видение. И так же быстро схватила Эймона за руки.

— Я же сказала: мы не готовы! Думаешь, я не почувствовала, что ты собрался напасть на него?

— Он делал ей больно. Забрал ее силу, ее тело. Против воли!

— Он тебя чуть не обнаружил — он почуял, как к нему кто-то пробивается.

— Да я бы его за одни мысли прикончил! Ему ни за что не сделать с тобой то, что он делал с ней!

— Да, он хотел сделать ей больно. — Теперь голос Тейган звучал совсем по-детски. — Но думал он не о ней, а о нашей маме. А потом еще — о тебе.

— Его мысли для меня не опасны. — Но они потрясли ее. — Он никогда не сделает ни мне, ни тебе того, что сделал с этой несчастной.

— А мы не могли ей чем-то помочь?

— Ох, Тейган, даже не знаю…

— Мы и не попытались! — возмущенно набросился на нее Эймон. — Ты мне не дала!

— Не дала, но ради твоей жизни. Ради нашей жизни, нашей цели. Неужто ты думаешь, что я не почувствовала того же, что почувствовал ты? — Брэнног обуял такой гнев, что страх потонул в нем. — Что меня тоже не бесило наше бездействие? Но сила на его стороне. Не такая, как раньше, другая. Она не больше и не меньше — она просто другая. И я не знаю, как ей противостоять. Пока не знаю. Мы не знаем, Эймон, а должны узнать.

— Он придет. Не сегодня, не в эту ночь, но придет обязательно. Он знает, что ты… — Эймон покраснел и отвернулся.

— Он знает, что я уже могу иметь детей, — закончила за него Брэнног. — И он хочет, чтобы я родила ему сына. Так вот: он его не получит! Но он придет. Я это тоже почувствовала.

— Тогда нам пора уходить. — Тейган приникла головой к Катлу. — Нельзя, чтобы он пришел за нами сюда.