— Юля, вы тоже умеете видеть? — спросил Злобин.

— Как вы или как Мещеряков? — уточнила она, не удивившись.

— А в чем разница?

— Вы увидели с моей помощью. А Владлену Кузьмичу не было нужды впадать в измененное состояние.

— Нет, лично вы как видите? Юлия пожала плечом.

— Лучше, чем вы, но хуже, чем он. Мне тоже не надо впадать в транс, но требуется оказаться на месте… преступления, так это называется.

— Именно так, — подхватил Злобин. — Вы оказались в той квартире вместе с милицией и сразу же все поняли?

— Да.

— И как с этим живется? Знать доподлинно, а тебе никто не верит.

— Привыкла. — Юлия слабо улыбнулась. — Всем нужны доказательства. Но есть вид знаний, не требующих доказательств.

— Это уже вера, а не знания, — поправил ее Злобин.

— Спор напрасен. Ни вы, ни я не изменим своих убеждений.

— Я и не собирался спорить. Просто привычка такая — давать всему точное определение. Иначе запутаться можно.

— Вот с этим я полностью согласна, — кивнула Юлия.

«Пора, — решил Злобин. — Клиент не спорит и внимание отвлечено на абстрактные темы. Самое время бить вопросом».

— Как собираетесь поступить с наследством, Юлия?

Она в этот момент делала глоток. Как отметил Злобин, рука, державшая стакан, не дрогнула.

— Откажусь. Свои деньги у меня есть, а от Владлена Кузьмича мне ничего не надо. «При его жизни ты рассуждала иначе», — подумал Злобин.

Она, словно угадав его мысли, насупилась.

— Вы думаете о чем-то плохом, — тихо произнесла она.

— Я думаю о пяти миллионах на счету у Мещерякова.

— А разве они не находятся в доверительном управлении у Самсонова? — вполне искренне удивилась Юлия.

Злобин придвинулся к столу. Постарался придать голосу доверительные нотки.

— Видите ли, Юля. Вы не один год жили с Мещеряковым. Я не знаю, оставил ли он завещание и кем вы там значитесь, но очень легко доказать факт совместного проживания и ведения хозяйства. В суде это займет не больше недели. Будет вынесено решение считать вас фактической женой. В результате вы окажетесь наследницей первой очереди. Следом подаете иск на признание договора с Самсоновым недействительным, так как он грубо нарушает ваши имущественные права. Вы понимаете, о чем идет речь?

— Честно говоря, не очень.

— Речь идет о пяти миллионах, — продолжил давить Злобин. — Сумма и до дефолта астрономическая, а сейчас и подавно.

Юлия внимательно всмотрелась в его лицо. Показалось, что в глазах притаилась тревога, но не за себя, а за него Злобина.

— Вы же не жадный человек, Андрей Ильич. Почему с такой дрожью в голосе вы говорите о деньгах?

— На чужие деньги мне, простите, наплевать.

— И мне тоже. Даже если я их получу, все отдам в свой детский дом.

— Пять миллионов, — напомнил Злобин. На лице Юлии не отразилось ничего, полная безмятежность.

— Бог с ними, — махнула она рукой. — И это притом, кстати, что нужды что-то кому-то доказывать нет.

Она легко встала из-за стола, выскочила в прихожую.

— Ношу с собой который день, — раздался оттуда ее голос. — Мальчик ваш, Валя Шаповалов, попросил принести.

Она вернулась на кухню. Положила перед Злобиным бланк с сиреневыми гербовыми разводами.