Между тем артподготовка заканчивалась и наша группа сосредоточилась у прохода. Вот прозвучали последние залпы, и мы, вслед за Лейтенантом, высыпали на нейтральное поле. Погода была хмурая, слабый снежок и легкий туманец, в общем, хмарь. «Это хорошо, — мелькнуло у меня. — Мы не очень заметны, а ребята в команде подскажут, когда приблизимся к немцам». Мы дружно побежали. Лейтенант бежал, кажется, впереди или сбоку от меня. Впереди голое поле с одиночным деревом, а метрах в двухстах, в туманной дымке, прорисовывалась линия кустов с одинокими деревьями. Ага, там, наверно, овраг и передовая немцев, подумал я. Справа тянулась упомянутая дорога, обсаженная деревьями, и за ней, впереди, смутно проступали контуры строений — предместья города. Тут же мелькнула мысль, что надо быстрее бежать вперед к какому-либо укрытию, пока немцы не очухались от артподготовки и не открыли прицельную стрельбу, а там оглядеться и действовать по обстановке. Впереди у дороги, близ немецких позиций, почти на окраине города, я заметил черное пятно, очевидно, валялась разбитая часть машины. Наметив эту цель, я с карабином наперевес припустился во всю прыть и вдруг обнаружил, что бегу первый и рядом никого. Остановился. Тут же ко мне поодиночке подбежала вся группа. Образовалась толпа. Лейтенанта не было, он исчез. Убили? Но никто не видел его падающим. Все растерянно оглядывались, что и как теперь делать — нет командира. Кое-кто уже бросился на землю, залег. Замешательство длилось уже с полминуты. Тут я понял, что промедление смертельно. Нашу группу наверняка засекли и сейчас накроют огнем. «Кучей стоять нельзя, нас накроют! — крикнул я. — За мной, к укрытию, дистанция 10 метров!» — и, не оглядываясь, припустился вперед что было сил. Засвистели пули: фьють-фьють, даже как-то нежно. По нам открыли огонь. Страха не было. Одна мысль — добежать до укрытия. Вот и оно, я, с готовым вырваться сердцем, плюхнулся за развороченный борт транспортера или танка и приготовился стрелять из карабина. Подумалось — отличное укрытие! Броню не пробьешь, и места для всех хватит! Рядом валились бойцы нашей группы. По укрытию часто забарабанили пули, кажется, из пулемета. Но здесь было пока безопасно, главное, не высовываться, когда очередь. Я огляделся. Все вопросительно смотрели на меня: что дальше? Я понял, что невольно стал командиром нашей группы (больше некому!), и почувствовал ответственность за дальнейшее. Посмотрел назад и увидел, что неподалеку, прямо на бугре, плюхнулся наш связист Бывалый. «Беги сюда, скорее, ведь убьют на бугре!» — кричал я ему несколько раз, махая рукой, но он не поднимался. Возможно, страх сковал его волю, и под свист пуль он боялся подняться, хотя до нас было каких-то 30–40 м. Вот и старослужащий, думал я, прошел всю войну и ведь должен понимать, что там оставаться нельзя, погибнет. Через пару минут раздался страшный вопль, в него попали, ранен. Я отрядил двоих с наказом оттащить его через дорогу и дальше в тыл к фельдшеру, а также сообщить об исчезновении Лейтенанта и, главное, получить команду на дальнейшее. Они в промежутки затишья добрались до Бывалого и быстро уволокли его за дорогу, где было безопаснее. Там нашли фельдшера, перевязали и отправили бедолагу дальше. Вернувшийся позже солдат сказал, что дело нашего Бывалого плохо, ранило в живот и шансов выжить мало.