– Я бы хотел поговорить с этим Энди Ривзом, – говорю я Оги. – Вы не можете мне это устроить?

Жду отказа, но не получаю его.

– Ладно, устрою тебе встречу с ним.

– И не собираетесь мне препятствовать?

– Нет, – отвечает Оги. – Похоже, тебе это нужно. – Он отключается.

Когда я подхожу к машине, звонит мой телефон. Идентификатор показывает: это Элли.

– Привет, – говорю я.

– Ты нам нужен в приюте.

Мне не нравится ее голос.

– Что случилось?

– Ничего. Просто приезжай как можно скорее, ладно?

Я сажусь в машину, беру портативный полицейский маячок с сиреной. Я почти никогда им не пользуюсь, но сейчас случай как раз подходящий. Ставлю его на крышу и давлю на газ.

Через двенадцать минут я уже в приюте. Быстро иду внутрь, поворачиваю налево и чуть не бегу по коридору. Элли ждет у дверей своего кабинета. Судя по выражению ее лица, случилось что-то чрезвычайное.

– Что? – спрашиваю я.

Элли молчит, предпочитает жестом пригласить меня в кабинет. Я поворачиваю ручку, открываю дверь и заглядываю внутрь.

В комнате две женщины.

Ту, что слева, я не узнаю. Другая… у меня уходит секунда, чтобы обработать визуальную информацию. Она состарилась, но сохранилась неплохо, лучше, чем я мог бы предположить. Пятнадцать лет обошлись с ней по-дружески. Я спрашиваю себя, были ли эти годы отданы трезвости и йоге. Или чему-то вроде того. По крайней мере, впечатление такое.

Наши глаза встречаются. Я молчу. Стою и смотрю.

– Я знала, что к вам все и вернется, – произносит она.

Я возвращаюсь на пятнадцать лет назад – стою на улице напротив ряда домов, женщина, в плохо сидящем летнем платье, идет по улице, пошатываясь.

Это Линн Уэллс. Мать Мауры.

Я не теряю времени:

– Где Маура?

– Закройте дверь, – говорит женщина.

У нее волосы морковного цвета, такого же оттенка помада. На ней сшитый на заказ серый костюм и блузка с рюшами. Я не специалист по моде, но ее одежда выглядит дорогой.

– И вы?.. – Я поворачиваюсь и, протягивая руку к двери, закрываю ее.

Элли коротко кивает мне.

– Меня зовут Бернадетт Гамильтон. Я подруга Линн.

У меня такое ощущение, что они больше чем друзья, хотя мне это до лампочки. Сердце мое так колотится – я не сомневаюсь, что они видят это под рубашкой. Я смотрю на миссис Уэллс, готовый повторить свой вопрос с большей требовательностью, но тут что-то останавливает меня.

«Умерь пыл», – говорю я себе.

У меня к ней, конечно, миллион вопросов, но еще я понимаю, что для получения наилучших результатов при допросе требуется почти сверхъестественное терпение. Миссис Уэллс пришла ко мне, а не наоборот. Она меня нашла. Она даже использовала Элли в качестве посредника, чтобы не появляться в моем офисе или у меня дома. Чтобы не оставлять следов в телефонной сети. Все это потребовало усилий.

Очевидный вывод? Ей что-то от меня понадобилось.

Так что пусть говорит. Нужно позволить ей выдать что-то без моих вопросов. Надо успокоиться. Таков мой обычный модус операнди. Нет нужды его менять только из-за того, что это личное дело. Не волноваться. Не задавать вопросов. Не давать подсказок и не выставлять требований.