Алехин дернулся, как ужаленный, но руку вырвать не смог, его словно парализовало от страха.

– Я… Мы… Я люблю Екатерину Викторовну… Мы любим друг друга… – пробормотал он.

Наконец Артем понял, о ком речь. В душу как будто влилась холодная леденящая струя, но все же он сумел сдержать эмоции, ни одна черточка не дрогнула у него на лице.

– И что?

– Екатерина… Катя боится вас… Она боится и не знает, как вам это сказать…

– И ты боишься?

– И я боюсь… Но скажу!

– Игорь! – донеслось откуда-то из-за спины.

От волнения Артем потерял контроль за обстановкой и не заметил Катю, шедшую к ним с паническим страхом в глазах. Он удивленно смотрел на нее. Неужели она жила с ним из-за страха? Жила, ждала – и все из-за страха?!. Неужели он такой монстр, что его боится любимая женщина?..

– Артем, не слушай его! – махая рукой на Алехина, дрожащим голосом проговорила Катя.

– Катя, ты должна во всем признаться! – таким же дрожащим голосом потребовал Алехин.

– Признайся, – кивнул Артем, стараясь держать себя в руках. – И ничего не бойся. Я все пойму.

– Ну-у… Игорь – врач… – забормотала она. – Специалист по женскому бесплодию… Я обследовалась у него…

– Ты его любишь?

– Ну-у… – Катя отвела глаза в сторону.

– А меня?

– И тебя люблю!

– Но его любишь больше?

– Дело не только в этом…

Артем покачал головой. Все понятно, и ей не обязательно утруждать себя объяснениями. Он повернулся к Алехину и легонько похлопал его по плечу:

– Береги Катю. Если обидишь, будешь иметь дело со мной…

Катю он поцеловал. В щеку. На прощание. И еще сказал ей «спасибо». За все хорошее. А плохого он от нее и не видел… А то, что влюбилась в своего врача, что ж, с женщинами это бывает. И дело здесь не только в любви. Катя уже достаточно взрослая женщина, и ей нужна крепкая семья, надежный муж. И ребенок, о котором она мечтает. А с Артемом она по-настоящему счастливой быть не может. Он бродяга по жизни, сегодня он в одном доме, с ней, а завтра в другом, в казенном… Его уже в этот дом тянет…

Холодная камера, мутные лица, затуманенный табачным дымом воздух, вонь от немытых тел. Примерно так Миша и представлял себе тюрьму. Только в общей камере шконки должны быть, а здесь ничего такого. Кто-то стоит, кто-то на корточках сидит. Это сборная камера, отсюда новичков расфасовывают по нормальным «хатам». Если в этой клоаке хоть что-то есть нормальное…

В камере воняло не только табачным дымом, парашей и немытостями. К этому зловонию примешивался запах горелого. У окна кружком сидели внушительного вида ребята. Плотные, один даже атлетического сложения, они производили неприятное, пугающее впечатление. И агрессивным своим видом производили, и непоколебимой уверенностью в силе своей стаи. Они сидели на корточках, а в центре их круга догорало свернутое жгутом полотенце. Над этим огнем нагревалась большая эмалированная кружка с водой. Чифирь пацаны решили сообразить. У Миши под это дело было все – и чай в плитках, и сахар, и карамельки-грохотульки. А вместо полотенца на дрова он мог предложить пару таблеток сухого спирта. Знающие люди дали совет, и он им воспользовался.