Вот так вот и жили мы с дядей: он – своим лесом и работой в нем, а я – заботами о нем и попытками отвлечься от ненужных воспоминаний.

Прошла неделя, и вторая уже повернула к выходным. И в один из дней я почувствовала, наконец, легкое трепыхание в животе. А то ж, что-то непонятное происходило – токсикоз меня мучил жуткий, рвало каждое утро. Хорошо хоть таблетки Олега помогали, а то бы вообще слегла и на тень стала бы похожа. А так даже иногда получалось есть с аппетитом. Но больше я ничего не чувствовала. И когда внутри меня что-то пошевелилось, то даже на ногах не устояла, плюхнулась на табурет. Дядя как раз вернулся с обхода, и мы собирались ужинать.

– Ты чего? Поплохело? – озаботился он.

Я же не могла ответить, только и прижимала ладонь к животу, мысленно моля повторения того необычного, что только что случилось. Но внутри меня все молчало.

– Они пошевелились, – проговорила.

– Ну знать настала пора активничать, – довольно хмыкнул дядя. – Мог ли я раньше подумать, что племяшка у меня такая…

– Какая? – заинтересовалась я.

– Бедовая.

– Это еще почему? – сразу же обиделась.

– Да потому как повезло тебе связаться с перевертышем, да еще и понести от него.

– А я-то тут причем?

– Все причем, Ася, все причем. Ничего в жизни не бывает без причины, – философски изрек дядя.

Вот так мы и жили: я – беременная от оборотня, и мой дядя-отшельник – философ по жизни. А с окончанием второй недели закончилось и мое спокойствие.

Как-то утром, когда я полоскала постельное белье в большом корыте перед домом, куда дядя предусмотрительно натаскал воды, на плечо мне опустилась тяжелая и горячая рука, а хорошо знакомый голос произнес за спиной:

– Привет, Ася. Не ждала меня?

И я бы обязательно рухнула в корыто, не обхвати он меня за талию и не заставь выпрямиться.

Передо мной стоял Игорек собственной персоной. Высокий, в синих джинсах и черной футболке, а за плечами у него был, кажется, походный рюкзак.

Ответить я ничего не успела – свет померк в моих глазах, как реакция на появление этого далеко не солнца.

– Спящая красавица, проснись, – донесся до меня издалека чей-то хорошо знакомый голос.

Чей, пока еще не сообразила, но уже поняла, что ни разу он не звучал так ласково. Раньше в нем улавливались другие интонации, больше повелительные.

Что-то горячее прижалось к моей щеке. Кажется, ладонь. Потом она сместилась на шею, а щеки коснулись чьи-то губы. Приятно, черт побери! И пусть я никак не могла вынырнуть из нирваны, но эти губы, что покрывали мое лицо поцелуями, и руки, что гладили тело, не давали погрузиться в небытие еще глубже, позволяли плавно качаться на самой поверхности.

– Я соскучился по тебе, моя строптивая принцесса… Две недели показались мне вечностью. И теперь, когда стал альфой, ты должна вернуться…

Что?! Действительность моментально приняла реальные очертания, вытесняя фантазии. Я распахнула глаза и уставилась в светло-серые омуты с красным пламенем на самом дне. А потом я его оттолкнула, откуда только взялись силы. Преодолевая головокружение, села на кровати (должно быть, он меня сюда и притащил беспамятную) и отползла от оборотня на всякий случай. И хоть он не делал попыток дотронуться до меня, на всякий случай предупредила: