Рудольф покачал головой.

– Не сработает, госпожа Бендер. Вы не сможете выпутать Маргрет из этой истории.

– Но она сделала это только ради меня. Нельзя же посадить ее за это в тюрьму! Вы не арестуете Маргрет, пообещайте мне!

Это Рудольф мог пообещать ей с чистой совестью. За Маргрет он не отвечает, ею пусть занимаются его коллеги из Северной Германии. Впрочем, возникает вопрос, в чем именно ее обвинять. Организация похорон не преследуется по закону. Кремация… И тут он вспомнил.

Слова Грит Адигар: «Все прошло как положено. Сначала огонь. Потом море. Похороны в узком кругу». И только Маргрет знала, что находится в урне. Грит Адигар видела, как она развеяла пепел над Северным морем.

Рудольф спросил себя, кого Маргрет могла отправить в крематорий и заглядывал ли судмедэксперт, как это обычно бывает, в гроб перед отправкой в печь. И тут полицейского бросило в жар. Он вспомнил, что Кора сказала о совершенной Маргрет краже. Будь оно все проклято! Это было неслыханно, но вряд ли сегодня удастся это доказать, если уж пять лет назад никто не заметил, что где-то не досчитались трупа.

Полицейский невольно усмехнулся. При наличии определенной ловкости и фантазии… А того и другого у Маргрет было в избытке. «А ведь она права, – подумал он. – Это не просто может, это должно сработать. История болезни Магдалины. Показания Грит Адигар и Ганса Бюкклера. И Ахим Мик, выдавший свидетельство о смерти. Он скорее откусит себе язык, чем признается в том, что достал где-то труп для своей подружки».

Кора стояла у окна и смотрела на ненастный день. На улице было холодно и сыро. Утром шел дождь. На дворе был февраль. И сегодня – ее последний день за решеткой. Кора знала об этом, но не могла поверить.

Во время своего визита Эберхард Браунинг сказал:

– Я приеду за вами после обеда, госпожа Бендер. Точное время, к сожалению, назвать не могу.

Плюс-минус пару минут – это не важно. У нее много времени, слишком много времени. У остальных его не было. У профессора для нее нашлась только четверть часа – вскоре после полудня. Давали картофельное пюре, горох в мучном супе и куриную ножку с безвкусной корочкой и небольшим количеством мяса на кости. После обеда пришел Марио и отвел Кору к профессору. Бурте хотел что-то объяснить ей, пожелать всего доброго и напутствовать перед началом новой жизни. Он ходатайствовал о ее освобождении и переводе на амбулаторное лечение. Теперь она была ему уже неинтересна.

Она была уже никому неинтересна. В том числе и судьям. Судебного производства по делу Коры Бендер не было. Не было обвинения в убийстве или хотя бы умышленном нанесении тяжких телесных повреждений. Не было приговора: «пожизненное заключение»! Можно было как-то жить дальше. Но что она думала по этому поводу, никого не интересовало.

Дело дошло только до канцелярии следственного судьи. На основании психологической экспертизы прокурор не стал ходатайствовать о начале судебного производства.

Невменяема!

Тут даже на расследование нечего было рассчитывать.

Но выслушали всех. Рудольфа Гровиана, Йоганнеса Франкенберга. Даже Ганса Бюкклера! Его разыскали в Киле. Кора его не видела, да оно и к лучшему.