Кроме хирурга, в операционной еще один дядька и три сестрички. Мне дают заморозку и закрывают живот простыней, чтоб я не видел, что они там будут делать. Я чувствую, как они колупаются в животе, но мне почти не больно, только когда сильно тянут. Когда все готово, меня отвозят на коляске в палату. Я перелезаю на кровать и вырубаюсь.

Просыпаюсь утром. Кроме меня, в палате семь мужиков, все еще спят на ржавых железных койках. Моя койка около окна. Трогаю живот – он залеплен пластырем и почти не болит. Зато жутко хочется сцать. Я встаю. Голова кружится – хватаюсь за кровать. Иду еле-еле, держусь за спинки. В животе горит. Открываю дверь. Коридор. Стол с лампой. Медсестра читает газету. У нее старое сморщенное лицо, губы накрашены фиолетовым.

– Где здесь туалет?

– В том конце коридора, последняя дверь.

Дохожу до туалета чуть живой: задыхаюсь, голова раскалывается – у меня еще и бодун – живот горит, и чуть не усцываюсь. Захожу в кабинку, стягиваю штаны с трусами, сцу. Вот, бля, облегчение!

Воняет сигаретами, говном и хлоркой. В унитазе плавает бычок – нормально, значит, здесь курят. Только где взять сигареты? Мои остались в куртке, а я ее сдал со всеми шмотками.

Иду назад в палату, ложусь на кровать и вырубаюсь.

Открываю глаза – меня трясет сосед, мужик с бородой.

– Вставай, парень, – завтрак разносят.

Старуха-санитарка снимает с тележки и ставит на тумбочки тарелки с рисовой размазней, льет в стаканы чай. Наливает и в стакан у меня на тумбочке.

– А кашу, паренек, тебе еще рано. Вот в обед дадим куриного бульончика, а сейчас пока потерпи.

Я беру стакан. Чай чуть теплый – я такой ненавижу.

Сосед, который разбудил меня, жует кашу. Он поворачивается ко мне и спрашивает:

– Что с тобой случилось, парень?

– Порезали.

– А кто, за что?

– Так, мужик на остановке. Я вообще плохо помню – пьяный был. Меня пальцем ткни – упал бы. На хуй еще надо было ножом?

– Все понятно. Вставать не пробовал?

– Пробовал. В туалет ходил.

– Значит, еще легко отделался.

– А ты с чем лежишь?

– Язва. Думают-гадают – делать операцию или не делать. Сегодня еще праздник, обхода не будет, так что – отдыхай, сил набирайся. Разве что укол какой вколют или таблетку дадут.

Перед обедом приходит молодая медсестра с процедурного делать уколы. Я поворачиваюсь на живот, стягиваю с жопы штаны и трусы. Она колет хлопком – зажимает иголку между пальцев и хлопает по жопе – иголка пролазит вовнутрь, а она приставляет шприц и загоняет лекарство. Почти не больно.

В обед мне дают куриного бульона. Говно, конечно, а не еда, но в животе уже давно урчит с голодухи, и я его выпиваю. Потом – тихий час. Мужики все лежат с книжками.

Бородатый спрашивает:

– А у тебя что, книжки нет?

– Не-а.

– Тогда держи. – Он берет со своей тумбочки и сует мне книгу: Эрнест Хемингуэй, «Острова в океане». – Почитай вот, а то просто так лежать – охуеешь.

Я начинаю читать, странице на третьей вырубаюсь.

После тихого часа приходит мамаша. Поверх пальто на ней белый халат. Она приносит гранатовый сок в маленьких бутылках, как пепси-кола, и литровую банку куриного бульона. Он не такой жидкий, как больничный, но все равно гадость.