Они ворвались внутрь недостроенного здания. Ловко лавируя в пахнущих цементом коридорах, розыскной пес уверенно шел по следу. Иногда лапы скользили, его заносило и ударяло о стену, но Буран не обращал на это внимания и рвался вперед.

— Сейчас достанем! — на ходу крикнул кинолог. — Деваться ему некуда!

Но достать убийцу не удалось: гонка закончилась в огромном пустом помещении, луч фонаря высветил в белой пыли цепочку следов, которые обрывались в углу, у небольшого монтажного отверстия, из которого тянуло свежестью и уличным холодом. Буран рвался к черному квадрату, урчал, царапал лапами пол. Шерсть на загривке стояла дыбом. Потом он несколько раз гавкнул, давая понять, что нашел нечто, имеющее отношение к следу.

— Сюда он не мог пролезть, — растерянно сказал Фесин. — Это же для трубы, или проводов… Сантиметров двадцать пять на тридцать…

— Как-то пролез, сука! — нагнувшись, кинолог осторожно достал зацепившийся за острый край бетона лоскуток красной ткани. — Смотри, зацепился, это ведь от его одежды…

— Да, больше ни от чьей! — согласился старший патруля. — Дай занюхать Бурану…

Перехов поднес красный клочок к черному мокрому носу собаки, потом отстегнул поводок и погладил ее по крупной треугольной голове.

— Вперед! Фас!

Буран посмотрел на хозяина, как показалось Фесину, с укоризной и, выдирая шерсть, с трудом протиснулся в чернеющую дыру.

— Он чего-то боится, — задумчиво проговорил кинолог. — Странно, Буран смелее многих собак! Пойдем, надо ему помочь…

Но помочь Бурану они не смогли. Когда вернулись к выходу и обошли стройку, то нашли пса мертвым, с перерезанным горлом.

Оперативная группа прибыла через полтора часа. Следователем на этот раз был опытный и битый жизнью «важняк» Еремеев, который привычно организовал процедуру осмотра, дал указания операм и экспертам, лично обошел примыкающую к месту происшествия территорию, нашел и поднял на ноги пьяного сторожа.

Капитан Дятлов дежурил по отделу, в принципе он мог и не приезжать, потому что на место выехали «убойщики» из ГУВД. Но он приехал.

Осмотр заканчивался. Ярко светили аккумуляторные софиты, судмедэксперт возился у трупа, криминалист Бровков щелкал фотоаппаратом: общий вид, узловой снимок, крупный план… Грузный, с седеющей головой, Еремеев сидел на раскладном стульчике и под вспышки блицев сноровисто составлял протокол. У его ног лежала целая куча полиэтиленовых пакетов, как будто он только что вышел из универсама. Но сходство быстро развеивалось: пакеты были опечатаны, а в них лежали пластиковые слепки с ран, состриженные ногти жертвы, образцы крови и почвы и другие столь же неаппетитные, в отличие от супермаркетной продукции, вещественные доказательства.

— Здравствуйте, Иван Михайлович! — почтительно подошел к следователю Дятлов. — Какие-нибудь странности в деле есть?

Тот вздохнул.

— Насильственное прерывание жизни и есть самая большая странность в подлунном мире…

Неподалеку два «убойщика» «кололи» расхристанного сторожа в расстегнутом ватнике, тельняшке и резиновых сапогах. Всклокоченный мужичок еще не совсем пришел в себя и мало понимал, что происходит.