— Занимайся, Сергеич, дело на контроле, будут драть и про странности не спросят, — покровительственно сказал Иванцов. Он тоже был моложе капитана, хотя постоянно демонстрировал ему уважение и покровительство.

Теперь можно было переходить на следующую ступеньку. Черт затаился на скамейке у автостоянки ресторана «Луна» и принялся терпеливо ждать, фильтруя взглядом выходящих на улицу посетителей.

Выбирать пришлось долго. Одни не подходили, потому что даже навскидку было видно: кроме дешевых понтов, у них за душой ничего нет. Другие выходили шумными толпами — с друзьями или веселыми девицами. Третьи были ему не по зубам: уверенные, даже наглые мордовороты, некоторые с телохранителями, — они сами разденут и оттрахают кого угодно! Потом вышли трое собратьев — «хозяйские», с ними лучше не связываться…

Около полуночи со смехом выкатилась небольшая компания: двое мужчин с пьяной девушкой сели в серебристый «мерседес» и уехали, а их спутник остановился у черного «БМВ» и, облокотившись на дверцу, принялся звонить по телефону. На вид лет сорок пять, худощавый, морда холеная, в дорогом прикиде, сразу видно — коммерс поганый, спекулянт! Стоит расслабленно, крутит ключи на пальце, мурлычет с кем-то, видно со своей шлюхой…

Этот подходит!

Черт ужом соскользнул со скамейки, бесшумно пересек асфальтовый пятачок. Когда намеченная жертва закончила разговор и уселась на сиденье, сзади хлопнула дверца, и в шею под самое ухо уперлось холодное острие.

— Заводи, падла, пока глотку не располосовал! И не дергайся!

Получилось все так, как и должно было получиться. Спекулянт испугался, стал послушным, только вначале не попадал ключом в замок зажигания, а потом все никак не мог включить нужную скорость. И машину вел нервно, рывками. Пришлось поймать лезвием кадык и надавить, чтобы не вздумал выкинуть какой-нибудь фортель. На заброшенной стройке коммерс сам разделся, «расклеился» и все время канючил:

— Не убивайте, прошу, я никуда не пойду, никому не скажу…

— Заткнись! Еще бабки есть? Где?

— Там, в бардачке… Вы меня не убьете?

— Молодец, не слабо бабла накосил! И пластиковая карточка! Ну-ка, бери ручку и код для банкомата пиши!

Коммерс послушно вытащил из кармана лежавшего на капоте пиджака авторучку, записную книжку и дрожащей рукой написал цифры.

— А чего ключей две связки? У тебя что, две хаты?

— Нет, одна, конечно… Вторая, э-э, для личных встреч с девушками, про нее никто не знает. Прошу вас, у меня жена дома и дочь…

— Засохни, падла! На хер мне твои бабы! Пиши адрес второй хаты!

— Сейчас, сейчас… Вот адрес, я даже код подъезда записал, чтоб удобней… Забирайте квартиру, деньги, машину забирайте, только не убивайте…

Лезвие финки блеснуло с такой скоростью, что жертва не успела даже понять, что ее уже убивают. Рана развернулась во все горло — от уха до уха. Худощавый мужчина, в одних трусах, еще стоял на подгибающихся ногах с вытаращенными от ужаса глазами и хватался за располосованное горло, а финка еще дважды вошла между ребер под левый сосок. Он опрокинулся на посыпанную цементной пылью землю. Тело подергивало ногами, под головой растекалась огромная лужа крови. А озверевшая финка полосовала лицо, превращая его в неузнаваемый кусок кровоточащего мяса.