– Для тебя, полагаю, не секрет, что многие «в кулуарах» весьма скромно оценивают актерский талант Харатьяна. Подчеркивают, что почти весь его послужной список состоит из сериалов и незатейливых комедий. Тем не менее ты в «Кризисе…» сделал ставку именно на него. Это потому, что он ваш с Воропаевым друг?

– Я крайне скептически отношусь к кулуарным пересудам. Тысячу раз убеждался, что подобными уничижительными оценками в основном бросаются люди, ни хрена из себя не представляющие. Есть старая поговорка: «Собака лает – ветер носит». С Димой мы действительно давно дружим. Он – один из тех людей, ближе которых у меня нет. Но дело не в этом. Актер – профессия подневольная, и судить об игре актера по тому материалу, который ему предлагают, неверно. Роли, на которые Диму до 37 лет приглашали, не позволяли раскрыться его драматическому потенциалу. Но я знаю совсем иного Харатьяна. Знаю, что он способен делать как актер. Я видел его театральные работы. Он играет уже второй серьезный спектакль. Наверное, скажу циничную вещь, но в мире сейчас есть только один человек, способный до конца врубиться в дарование Димы. Этот человек – я».

Истовость, с которой Горыныч отстаивает творчество друзей и собственные проекты, идентична его фронтменскому драйву. В ней звенит молодой Северянин. «Я, гений Игорь Северянин,/Своей победой упоен./Я повсеградно оэкранен!/Я повсесердно утвержден!» Или молодой Константин Кинчев: «Быть живым – мое ремесло./ Это дерзость, но это в крови». С тех пор, как Игорь собрал свою первую группу, и до сегодняшнего дня он десятки раз повторял, что всегда уверен в том, что делает, если это касается искусства. Так было и когда он «вторгался» в театр, и когда ворвался в кинорежиссуру. При всем многообразии обе эти среды достаточно герметичны. Условных «чужаков» там принимают и оценивают порой строже, чем «своих». Как и в случае с мхатовской «Злодейкой…», за «Кризис…» в общем (и Харатьяна в роли врача Сергея в частности) Гарик получил амбивалентные и витиеватые отклики критиков. Но главное – всех взбудоражил и собственный «режиссерский стульчик» в отечественном кинематографе обрел.

В журнале «Сеанс» о его первом фильме писали так (цитата из материала Дмитрия Савельева): «…речь в «Кризисе среднего возраста» идет в первую очередь о кризисе среднего возраста Сергея. Ничего вразумительного об этом человеке не скажешь. Кроме того что он положителен, как гардемарин, обаятелен, как мордашка, и изъясняется либо с комсомольскими нотками в голосе, либо с усталой кроткой нежностью. Спору нет, интересная задача – поломать стереотип Дмитрия Харатьяна, предложив ему несладкую безмятежность вечного мальчика. В заслугу Сукачеву – попытка это сделать. Но попытка – не пытка, а желаемое еще не действительное. Видимо, здесь потребны были определенные режиссерские умения и актерские встречные шаги. Не случилось. А случился невнятный человек, скучный, как осенний дождливый день, и хороший во всех отношениях.

Не более внятно выписано и сыграно окружение. Однако закадыка Влад (Федор Бондарчук), медсестра Марина (Евгения Добровольская) и шофер Энджи (Гарик Сукачев) хотя бы органичны в предложенной автором отвязно-наркотической эстетике, в то время как Харатьян начисто из нее выпадает».