– Тебя не упрекали в заносчивости? Мол, «не по Сеньке шапка».

– Я не мальчишка. Мне через пару лет будет сорок. От ведущих актеров театра я таких упреков не слышал. Они относятся ко мне с уважением, я плачу им тем же. Спектакль идет второй сезон, и на него не достать билетов. Критика была благосклонна. Пьеса в этом году получила премию «Чайка». А совет МХАТа утвердил нас на еще одну постановку в будущем году».

Объективности ради замечу, что премию «Чайка» учредили в том же 1996-м, когда вышла «Злодейка…», и в театральных кругах многие воспринимали ее не вполне серьезно, считая крайне субъективной и похожей на шоу, придуманное бывшим ведущим «МузОбоза» (а в то время – генпродюсером телеканала «ТВ-6») Иваном Демидовым. Что касается рецензий на «Злодейку, или Крик дельфина», они были разными, и «хейтерских» среди них хватало. Что в общем-то всегда сопутствует новаторству (тем более замешанному на иронично-трагичном абсурде), вторгающемуся на поляну традиционализма.

Некая интернет-критикесса (а они тогда уже появились в России) Аня Лайза не оставила от «революционного творения» камня на камне и в своей классификации поставила ему один «х», что означало: «чудовищно, позор, провал». «Не дай мне, Бог, сойти с ума!» – хочется воскликнуть на этом спектакле, поставленном Михаилом Ефремовым по пьесе Ивана Охлобыстина при участии Гарика Сукачева – смесь, что называется, бронебойная. Спектакль наводит на самые безрадужные мысли. Главное, непонятно, кто над кем издевается – авторы произведения, заставляющие смотреть зрителей это убожество, или зрители, по прихоти которых вынуждены играть актеры. Зрелище просто убийственное, другими словами всю его неожиданность выразить категорически нельзя. Рекомендуется смотреть врачам-психиатрам для определения невиданного в истории медицины диагноза». Оценки не столь экзальтированных дам были, конечно, менее вульгарны и поверхностны. Кто-то видел в «Злодейке…» парафраз популярной еще в середине 1960-х пьесы «Мой бедный Марат» знаменитого советского драматурга Алексея Арбузова. Правда, отказывал постановке Ефремова и Сукачева в том влиянии на зрительские души и востребованности, что сопровождали арбузовскую пьесу (ее ставили многие годы, с прекрасными актерами, в разных театрах). В «Злодейке…» замечали «предельную простоту сценографии, которая, наверное, должна концентрировать внимание аудитории на глубокомысленных и остроумных диалогах главных героев – Юры и Саши. Но, отсмеявшись положенное, их содержание забываешь необычайно легко и безболезненно». А вот в «Коммерсанте» анализировали спектакль теплее и детальнее, вспоминая уже не пьесу Арбузова, а рассказ «Злодейка» аргентинского писателя-авангардиста Хорхе Луиса Борхеса. «По сути охлобыстинские «дельфины» – все те же аксеновские, хуциевские мальчики, только вместо Хемингуэя у них Борхес, вместо враждебного тоталитарного социума – друг Ваня, который является с наемниками напомнить про долг. А сексуальная революция не в будущем, а в прошлом и потому не так уж и интересна. Греховность убийства и самоубийства по-прежнему не осознана, хотя разговоров о Боге, конечно же, стало больше.