– Твое могущество попирает троны государей, великий хан.

– Такой ответ требует заздравной чаши, – усмехнулся Бату. – Он понравился мне, и поэтому я позволяю тебе пить венгерское вино из венгерского серебра, князь Галицкий. И вспоминать о Венгрии, в которую ты так любишь от меня бегать.

Князь Даниил насторожился, соображая, чего больше в словах хана: добродушной иронии или скрытой угрозы. Но владыка степей улыбался вполне благосклонно, и Галицкий предпочел на время забыть о скрытой угрозе.

Наконец-таки появилось вино, и Даниил сделал глоток с видимым облегчением. Дикарский напиток из немытых чаш вызывал в нем неодолимое отвращение, да и Церковь всегда решительно выступала против богопротивного кумыса. Чогдар подметил это, подумав, что Галицкий совершает сейчас пусть мелкую, но незабываемую ошибку.

А Бату стал еще ласковее. Тут же пожаловал Галицкому доброе звание «мирника», приняв тем самым его земли под свою защиту, вежливо расспрашивал о здоровье, о семье.

– До нас дошел слух о твоей семейной радости, князь Галицкий. Так ли это, или степь, как всегда, переполнена злыми ветрами да сладкими слухами?

– Если великий хан имеет в виду сватовство князя Андрея Владимирского, то я пока не дал дочери своего благословения, – осторожно сказал Галицкий.

– Что же удерживает тебя от родства со столь сильными русскими князьями?

– Я еще не видел жениха, великий хан.

– Тогда сделай крюк на обратном пути, чтобы поглядеть на него.

– Я непременно воспользуюсь твоим советом, великий хан. Однако мне бы хотелось… – Даниил спохватился. – Я позволю себе просьбу, великий хан.

– Любопытно было бы узнать, чего желает столь знаменитый князь, известный даже, как мы слышали, во французском городе Лионе.

«Он знает все о Лионском соборе! – со страхом подумал Галицкий. – Он просто ждет моего подтверждения…» И сказал, поклонившись:

– Бояре города Галича добровольно пригласили меня на княжение, великий хан. Однако без твоего соизволения я не смею принять эти земли под свою руку.

– Эти земли оказали неразумное сопротивление моему старшему брату хану Орду. Могу ли я, всего лишь младший брат, распоряжаться его собственностью.

– Но, великий хан, жених моей дочери был бы счастлив, узнав, как возросло ее приданое.

– Неразумное сопротивление, – словно не слыша его, задумчиво сказал Бату. – Неразумное упрямство тоже есть неразумное сопротивление. Как мне выйти из этого круга, князь Галицкий?

«Лионский собор, – верно понял Даниил. – Какое счастье, что я отказался участвовать в нем…»

– Я стараюсь избегать неразумных решений, великий хан, – сказал он. – Меня пытались заманить на Лионский собор, но я понял, насколько это неразумно, и решительно отказался.

– У всех ли князей Западной Руси хватило на это мудрости?

– Мне неизвестно, кто из князей был на Лионском соборе, великий хан.

– Не надо хитрить, здесь знают все, – по-русски сказал Чогдар, переводя последние слова князя Даниила.

– Прошу великодушно простить меня, великий хан, – тотчас же подхватил Галицкий. – Я совсем забыл, что на Лионский собор князь Михаил Черниговский послал митрополита Петра Аскерова. Но сам ехать отказался.