Воображение Анны мигом рисовало эту красавицу, пышную блондинку, похожую на Вальку из булочной, где они с Велемиром покупали торт, перед тем как подняться в квартиру Вырод. Анна ненавидела Валькины коровьи глаза, белую шею, огромные груди, вываливающиеся из низкого выреза блузки, пышные налитые бедра. Ей даже казалось, что Велемир ходит в булочную только из-за Вальки и как-то особенно на нее смотрит. Этот особенный мужской взгляд Анна тоже ненавидела. О! Его не купишь ни за какие деньги! Это взгляд самца, который жаждет соития с красивой самкой и бьет копытом. Взгляд жадный и одновременно тайный, потому что порочный, из-под опущенных век, сторожащий. На Анну Вырод никогда так не смотрели, она даже думала порой, что променяла бы все свои богатства на пару огромных, как у Вальки, белых грудей и глаза с поволокой.

«Опомнись! – говорила себе Анна. – Молодость пройдет, красота пройдет. А деньги у тебя останутся. Ничто не привязывает прочнее, чем деньги и долговые обязательства. Ты можешь купить любого мужчину, правда, не можешь купить этот его особенный взгляд, но за годы жизни при тебе он станет тем, чем ты хочешь. А если не станет? Взбунтуется? Если он уже сейчас об этом думает?»

Она все косилась на Велемира, пытаясь поймать этот особенный взгляд, брошенный на Вальку. И жар невыносимой ревности зажигал ее сухие щеки, а во рту скапливалась слюна. Мысль о том, что она умрет, а Велемир женится на Вальке и обвешает корову бриллиантами, как новогоднюю елку, приводила Анну в бешенство.

Узнав об этом, Велемир Ипатьевич сильно удивился. Как ни пытался, он не мог вспомнить продавщицу из булочной, хотя Анна теперь без конца его пытала:

– Высокая, с огромными грудями. Ты на нее так смотрел! Веля, вспомни!

А он эту Вальку даже не заметил! Булочная вызывала у Велемира Ипатьевича только раздражение, он каждый раз оставлял там деньги, взятые из заначки: кремовый торт стоил недешево.

Из-за какой чепухи, оказывается, может расстроиться свадьба! Зато теперь они выяснили все. И то, что Велемир Ипатьевич так и не женился, теперь служило для него оправданием:

– Я всю жизнь любил только тебя, Аня, – шептал он, поглаживая ее сухую лапку. – Главное в женщине – это ум.

И Анна Вырод таяла. Три месяца это было похоже на идиллию. По вечерам, трижды в неделю, приходил Велемир, приносил ей розу. Всегда одну, завернутую в газету. Цветок она ставила в стакан, а когда увядали лепестки, тщательно собирала их, сушила и складывала в шкатулку. Газету же она разглаживала, тоже сушила, если та намокла, и, когда уходил Велемир, читала: у Анны Вырод была бессонница. Она писала Велемиру любовные письма и перед тем, как закрыть за ним дверь, совала в карман конверт. Все это было трогательно и одновременно смешно. Потому что поздно. Слишком поздно.

Сначала Велемир Ипатьевич не знал, что с этим делать? С ее странными (иного слова он подобрать не мог) взглядами, слезливыми, глупыми, совсем не свойственными Анне письмами и иными проявлениями чувств. Какие их могут связывать отношения? Только общие воспоминания о том единственном годе, когда они оба были счастливы. И почему он, дурак, на ней не женился? Сейчас бы купался в деньгах.