Несмотря на критическое положение, Центральные державы не спешили сдаваться. Заняв более четверти Франции, они надеялись дожать хотя бы ее. Ведь поддавалась. Очевидно же поддавалась. А там и с русскими можно будет разобраться.
Война приобрела удивительный масштаб. Девятьсот километров единого фронта на западе – от Ла-Манша до Балеарского моря, и вдвое больший на востоке. Да турки, безрезультатно сражающиеся возле Суэцкого канала и на Кавказе. Они оказались не способны прорвать оборону русских и англичан. Еще была Болгария. Но лишенная поддержки Австро-Венгрии и Германии, она ушла в позиционный тупик раньше остальных, не в силах преодолеть сербские окопы.
Больше всего во всей этой истории Максим радовался тому, что удалось фактически избежать «снарядного голода». Во всяком случае, в той острой фазе, в какой он получился в 1915 году в оригинальной истории.
Почему он возник? Тут и слабая казенная промышленность России, не справлявшаяся с задачами. И вступление осенью 1914 года в войну Османской Империи, перекрывшей нам последний канал доставки зарубежных заказов. Вот за полгода и скатились к тому, что стрелять стало нечем. Что усугубилось потерей крепостей во время Великого отступления 1915 года. Ведь они выступали в том числе значимыми, узловыми складами оружия и боеприпасов стратегического значения. Да и вовремя не эвакуированные Варшавские склады – тоже кинули свои «пять копеек» на чашу весов.
В этом варианте Первой Мировой войны все было иначе. Прежде всего, Османская Империя вступила в войну лишь в июне 1915 года, после разгрома немцами англо-французских войск под Седаном. А значит, заказы, размещенные во Франции, Англии и США, шли своим чередом и в срок.
Другим немаловажным фактором стало падение Военного министра Сухомлинова в октябре 1914 года – на год раньше оригинального срока. Его место занял Поливанов Алексей Андреевич. Тот самый, который, привлекая частные промышленные мощности и проводя модернизацию казенных заводов, смог всего за полгода с осени 1915-го по весну 1916 года кардинально увеличить выпуск военной продукции[136]. Да делал это не в условиях тотальной блокады, а в куда более благоприятной ситуации, когда можно было завозить из Великобритании, Франции и США новые станки и различные стратегически важные материалы.
Совокупно эти обстоятельства привели к тому, что Российская Империя подошла к лету 1915 года готовой много лучше, чем к началу войны. Да, имелись определенные трудности. И все было далеко от радужных деталей. Но ситуация была ни разу не критичной.
Кроме того – русские войска наступали. А значит, и убыль по собственным видам вооружения была много скромнее. Ну и трофеи. Был захвачен Кенигсберг с его огромными складами. Заняты Позен, Западная и Восточная Пруссия, Восточная Померания. А с июля к ним присоединился Штеттин с его стратегическими складами, восток Западной Померании и почти вся Силезия. Трофеев было так много, что 1-ю и 2-ю армии, стоявшие в полосе Северо-Западного фронта, удалось полностью перевооружить винтовками Маузера и станковыми пулеметами MG-08 вместо продукции Отечественной «оборонки». Да и с артиллерией там стало сильно лучше, задействованы трофейные системы – те же 10,5-см легкие полевые гаубицы, заменившие в этих армиях трехдюймовки почти повсеместно. Ради чего даже выпуск боеприпасов под них наладили в Петрограде.