Тестов молча смотрел на меня, не отвечая.

— Повар может оказаться совершенно ни при чем, — продолжал я. — Но уже сам факт того, что его допрашивали в полиции по делу об отравлении…

Я внимательно посмотрел на ресторатора. Мало ли что болтал официант, поэтому я специально несколько раз намекнул в своем монологе на криминальный характер события, и ни разу Тестов меня не поправил. Значит, купца действительно отравили. Он не умер от апоплексического удара, не подавился косточкой — то есть умер неестественной смертью.

— И что? — спросил наконец Тестов, ожидая, что я продолжу фразу. — Что вы так на меня смотрите, Владимир?..

— Алексеевич.

— Я помню, — ровно сказал ресторатор. — Владимир Алексеевич. Ну, допрашивали. Ну и что?

Я пожал плечами.

Тестов нахмурился, и лицо его сделалось вдруг жестким. Теперь он совсем не походил на того человека, каким я привык видеть его раньше, когда он на минуту показывался в одном из двух залов своего ресторана.

— Уж не предупреждаете ли вы, Владимир Алексеевич, что собираетесь написать материал в газету и выставить меня в невыгодном свете? Сделать несколько гнусных намеков на возможную виновность моего повара? В какую игру вы играете, господин Гиляровский?

Я тоже отбросил вежливость:

— Какую статью я напишу, это решать мне, Иван Яковлевич. Однако до сих пор я обманывать читателя не приучился. Так что если и напишу, то — правду.

— Какую правду? — спросил Тестов. — Что вам такое известно?

— Не скажу. Но что известно — то уж мое!

Ресторатор фыркнул и огляделся по сторонам.

— Бог вам судья, Гиляровский, не знаю, что вы вдруг на меня насели! — произнес он раздосадованно. — У меня и без вас хлопот — полон рот. Что вам надо?

— Вы были вчера здесь? — спросил я мягче.

— Приехал к разбору шапок. Меня вызвал Веретенников, когда появилась полиция и захотела увезти повара с собой. Он упросил следователя подождать, пока я не приеду и не узнаю сам о судьбе своего человека.

— Следователь вам назвался?

— Да. Некто Архипов.

Какая удача! Оказывается, дело попало к моему старому знакомому, следователю Сыскного отдела Захару Борисовичу Архипову!

— Вы знаете его, Гиляровский? — спросил Тестов.

— Знаю.

Он удивленно взглянул на меня:

— И каков же он?

— Вам повезло, Иван Яковлевич, — ответил я. — Если делом занимается Архипов, то это… это хорошо. Архипов умен, наблюдателен, и… он человек.

— «Он человек»… — пробормотал Тестов, чуть ссутулившись, как будто позволив себе расслабить скованные напряжением плечи. — То есть он не бездушная машина?

— Нет.

Ресторатор кивнул:

— Это хорошо. А как давно вы его знаете?

— Пару раз даже приходилось попадать с ним в переделки.

— У вас дружеские отношения?

Я аж крякнул от вопроса. На самом деле нас с Архиповым действительно связывали почти дружеские отношения. Почти. Но ни он, ни я старались не выносить эти отношения на чужой суд, потому что в его окружении, как и в моем, эта дружба выглядела бы не только странной, но и предосудительной.

— Ну… — осторожно сказал я, — назовем это доверительными рабочими отношениями.

Тестов насмешливо посмотрел на меня, и я вдруг подумал, что мой ответ можно расценить как определенное признание.