— Мой план, — принялся объяснять Догерти, — прост и ясен. Или мы выиграем, или прогорим. Я собираюсь разделить эту суму на пять частей. Каждый из нас получит по пятьдесят долларов. Вы можете сами что-то выбрать в городе — идти куда хотите и играть в игры, которые вам по душе. Но не по двое. Мы встретимся в полночь у Дюмэна, и, если один или двое из нас не раздобудут нужную сумму, вы можете застрелить меня как дурака. У нас есть пять шансов.

Лица Странных Рыцарей засветились от удовольствия. Ничего подобного они не ожидали. Все шумными аплодисментами выразили свою поддержку Догерти, а этот джентльмен разделил между ними поровну двести пятьдесят долларов и заодно раздал миллион полезных советов.

Дрискол и Дженнингс стали возражать, что у них нет таких шансов, как у остальных, потому что с восьми до одиннадцати им надо будет работать, однако Бут заметил, что еще только четыре часа, а пятьдесят долларов умеючи можно спустить в пятьдесят секунд.

Все были полны оптимизма. План Догерти пришелся Странным Рыцарям по вкусу, они объявили, что план совершенен и они обязательно выиграют. Можно считать, что Ноултон уже на свободе. Три тысячи?

Да у них будет целых тридцать!

— Подождите, — сказал бывший боксер, когда они вместе выходили из вестибюля, — подождите до вечера. Тогда и будете вопить. Я еще не видел, чтобы рефери объявил поражение боксера, если тот стоит на ногах. Запомните: в полночь, у Дюмэна.

Перед входом в отель они разделились, каждый пошел в своем направлении, бросив через плечо «Удачи!» остальным.

Со стороны могло показаться, что шансы Ноултона получить свободу, если они будут зависеть от успеха скороспелого отчаянного плана, приближаются к нулю.

Но все-таки шанс был.

Их было пятеро — полных решимости, хоть и неопытных игроков, — и они горячо надеялись, что каждому выпадет козырная карта. Настоящий рыцарь считает для себя достойным сражаться лишь с превосходящим его силой противником; и хотя прекрасная дама вовсе не обещала им свою благосклонность, они были готовы храбро за нее биться.

К полуночи все они — все пятеро — собрались в квартире Дюмэна на Двадцать первой улице, в комнате, где двумя месяцами раньше они стали свидетелями триумфа Ноултона и предательского удара Шермана.

В комнате было не так пусто, как раньше. Посередине стоял стол, заваленный книгами и журналами, а над ними висела лампа в огромном круглом абажуре, отчего верхняя часть помещения была погружена в темноту.

В углу стояло пианино, у камина — шахматный столик с расставленными фигурами. Очевидно, партия с приходом гостей прервалась и осталась незаконченной.

Здесь было около полудюжины легких кресел, всех видов и размеров. Местечко было приятным во всех отношениях — Бут даже как-то заявил, что ему захотелось здесь самому стать пианистом.

Дрискол пришел последним, ровно в двенадцать. Он увидел, что его ждут с нетерпением — потому что, по настоянию Догерти, никто не должен был рассказывать о своих удачах и поражениях, пока не соберутся все Рыцари. Впрочем, судя по выражению их лиц, особенно похвастаться им было нечем.