Если что-нибудь найдешь — дай мне знать. Если нет — составишь как обычно утром рапорт. Пошли, Ноултон.

— Но куда? — Он поднялся. — И по какому праву?

Зачем?

— В отель «Риц», обедать, — саркастически заметил краснолицый, а у его помощников остроумие их начальника вызвало радостные усмешки. — Что, не догадываешься? В городскую тюрьму. Думаю, теперь ты захочешь увидеть ордер. Вот он.

Он достал из кармана официальную гербовую бумагу и помахал ею перед носом Ноултона.

Молодой человек больше ничего не говорил и позволил вывести себя из квартиры в коридор.

— Это так необходимо — чтобы я шел в них по улице? — спросил он, показывая на наручники.

Краснолицый зловеще на него посмотрел.

— Думаю, мы вдвоем с тобой справимся, — наконец сказал он. — Сними железяки, Эванс.

Его помощник снял с запястьев Ноултона наручники. Полицейские, шагая по обе стороны от арестованного, спустились по лестнице и вышли на улицу.

Через полчаса Ноултон мерил шагами пол в узкой камере городской тюрьмы, а сердце его разрывалось от горечи и отчаяния.

Однако он думал не об угрожавшей ему самому опасности, а был полон страха и беспокойства за Лилю. Куда она ушла? Что сделала? Одна на улице ночью, и с такой ношей — плодом его собственного преступления! Он чувствовал, что от этих мыслей вот-вот сойдет с ума, и крепко сжимал губы, чтобы не закричать.

Он вспоминал, как мужественно она вела себя в те ужасные минуты в его квартире, и его глаза наполнялись слезами. Какой смелой и решительной она была!

И как, должно быть, ранит ее невинность и женскую гордость то, что она подвергается таким испытаниям ради него — преступника!

Он говорил себе, что она будет его презирать.

«Она любит тебя, — отвечало его сердце. — Не оскорбляй ее недоверием». Да, но женщины иногда презирают мужчин, которых любят. Каким малодушным, слепым дураком он был!

От непереносимой муки он громко застонал. От захлестывавших его эмоций он весь дрожал, словно в агонии. Он бросился на пол камеры рядом с топчаном и закрыл лицо руками.

В таком положении он оставался около часа. Потом поднялся и сел на краешек топчана.

«Ведь это тоже слабость, — подумал он, — и я должен ее побороть. Она сказала, что любит меня. Очень хорошо. Я должен из всего этого выбраться, и у меня еще есть время, чтобы стать достойным ее. От моих стенаний нет никакого толку. О! Она придает мне силы. Каждая минута моей жизни принадлежит ей. Я уже говорил, что не хотел терять уважение к самому себе! И если вновь его обрету, то благодаря ей!

Наконец, после нескольких часов отчаяния, беспокойства и решимости действовать, сменяющих друг друга, он бросился лицом вниз на топчан и, вконец измученный, заснул.

Мы оставим его и вернемся к Лиле.

Ее тонко рассчитанный и мастерски исполненный план вполне удался.

Выбранное ею укрытие за занавеской в нише идеально подходило для этой цели, потому что занавеска была тонкой и полупрозрачной, и Лиля могла хорошо видеть в свете лампы, что происходит в комнате, не подвергаясь опасности быть обнаруженной.

Она полагалась на сообразительность Ноултона и не обманулась в своих ожиданиях. Как только детективы в погоне за ним рванулись в соседнюю комнату, она тихонько вышла из своего укрытия и шмыгнула в коридор, осторожно закрыв за собой дверь.