Жарко. Здесь слишком жарко.
Он глянул влево. На стене между печью и мойкой висел термометр, таких полно в любом каталоге, высылающем покупки по почте. В его нижней части ухмылялся и почесывал бровь маленький красный человечек с вилами. Под его раздвоенными копытцами было написано: «ВАМ ДОСТАТОЧНО ТЕПЛО?» Ртутный столбик в термометре — этот обвиняющий красный палец — медленно поднимался.
— Да, да, они этого хотят, хотят, — сказала она. — Убить тебя, убить тебя, как они убили мамочку, забрать меня, я не хочу, не хочу этого, я не позволю…
— Чарли! Думай, что делаешь!
Ее глаза стали чуть осмысленнее. Ирв с женой придвинулись друг к другу.
— Ирв… что?..
Но Ирв перехватил взгляд Энди на термометр и… поверил. Было действительно жарко. Так жарко, что прошибал пот. Столбик в термометре поднялся выше отметки девяносто градусов[6].
— Господи Иисусе, — сказал Ирв охрипшим голосом. — Это она так сделала, Фрэнк?
Энди не ответил. Руки его по — прежнему лежали на плечах Чарли. Он заглянул ей в глаза:
— Чарли… ты думаешь, уже поздно? Ты это чувствуешь?
— Да, — сказала она. В ее лице не было ни кровинки. — Они уже едут по проселку. Ой, папочка, я боюсь.
— Ты можешь их остановить, Чарли, — спокойно сказал он. Они встретились взглядами. — Да, — сказал он.
— Но… папочка… это же плохой поступок. Я знаю, что плохой. Я могу ведь убить их.
— Да, — сказал он. — Сейчас мы перед выбором — убить или быть убитыми. Видно, дело дошло до этого.
— И это не плохой поступок? — ее голос был едва слышен.
— Да, — сказал Энди. — Плохой. Никогда не обманывай себя на этот счет. И не делай этого, если сможешь остановиться, Чарли. Даже ради меня. Они посмотрели друг другу в глаза: усталые, в кровяных прожилках глаза Энди и широко раскрытые, словно под гипнозом, глаза Чарли.
— Если я сделаю… что-нибудь… ты меня и тогда будешь любить? — произнесла она.
Вопрос будто повис в воздухе между ними.
— Чарли, — сказал он, — я всегда буду тебя любить. Независимо ни от чего.
Ирв от окна прошел к ним через комнату.
— Кажется, я должен извиниться перед вами, — сказал он. — На дороге целая вереница машин. Хотите, я останусь с вами? У меня есть охотничье ружье. — Но вид у него был испуганный, почти больной.
— Ружье не потребуется, — сказала Чарли.
Она вывернулась из-под руки отца, двинулась к двери; в белом вязаном свитере Нормы Мэндерс она казалась совсем малюткой. Вышла из комнаты.
Еще через секунду Энди пришел в себя и ринулся следом за ней. В животе был холод, словно он проглотил в три глотка большой брикет мороженого.
Мэндерсы стояли не двигаясь. Энди последний раз взглянул на озадаченное, испуганное лицо Ирва, и в голове промелькнула шальная мысль — это тебе урок не подсаживать попутчиков.
Они с Чарли выскочили на крыльцо й увидели, как первая машина свернула на подъездную дорожку. Цыплята верещали и подпрыгивали. В амбаре снова замычала Большуха, зовя кого-нибудь подоить ее. Над холмистыми перелесками и коричневыми осенними полями, окружающими городок в северной части штата Нью — Йорк, стояло неяркое октябрьское солнце. Почти год они в бегах. Энди не без удивления почувствовал странное, смешанное с ужасом облегчение. Он где-то слышал, что в состоянии отчаяния даже заяц, пока его не разорвали, в последнюю минуту иногда огрызается на собак, повинуясь древнему инстинкту сопротивления.