Я вижу кровь, вижу место, где все произошло, где остановилось его сердце. Но не вижу Сэйла.

Руками сжимаю борт и продолжаю смотреть, но не вижу. Словно он просто встал и ушел. Разве что это невозможно. Но я не вижу его, Сэйла здесь нет, и я…

С кормы корабля, освещенной красными качающимися фонарями, раздается пронзительный смех пиратов, и я перевожу взгляд. Но зря я туда посмотрела. Не стоило.

С губ срывается сдавленный крик, и я зажимаю рот ладошкой. Пираты собрались кучей, за их красными повязками слышен смех, но он не приглушает их жестокости.

А Сэйл… мне не удалось разглядеть его на земле не потому, что я ошибалась в том, где он находился или чудом ожил, а потому, что они притащили его тело на борт.

Я с округлившимися от ужаса глазами смотрю, куда они его подвесили. Его безжизненное тело привязали в передней части корабля к заляпанной деревянной стойке.

Его примотали к столбу веревками. Безжизненные глаза Сэйла смотрят прямо перед собой, в пустоту, но этот взгляд предназначался мне, этот взгляд он подарил мне вместе со своим последним вдохом перед смертью.

Кто-то кричит:

– Наконец-то у нас появился парус!

Не знаю, чьи это слова. Возможно, капитана. Возможно, другого члена пиратской шайки. Не знаю, потому что в ушах стоит шум, а перед глазами все расплывается.

– Как думаете, он будет развеваться на ветру? – шутит другой. Издевательский смех громкий как гром, громкий как удары хлыста по рычащим чудищам, что нас тащат.

Корабль скользит вперед, рассекая волны снежных заносов и оставляя за собой мертвых стражников Хайбелла.

А униженное и попранное тело Сэйла висит на носу корабля, как вырезанная кукла. Последние капли крови на его груди уже запеклись. Но эти глаза цвета океана не закрываются. Хотя и больше не видят.

Я отворачиваюсь, и меня тошнит на выбеленные деревянные доски.

Они оставили нас в покое.

На час-другой, пока заняты делами, следуя какой-то невидимой навигации, которая будто подсказывает им, в каком направлении плыть в этом темном мерзлом мире.

Слышны крики и суета, когда наше судно в сопровождении двух кораблей, ведомое огненными когтями, отправляется в путь.

Вскоре мы взлетаем.

Скользя по пустынной ледяной земле и набрав приличную скорость, корабли мчатся вперед. Бегущие чудища тащат корабли, как волки – сани. Раздаются звуки щелкающих хлыстов, подгоняющих кошек, – и вскоре мы летим так быстро, что для поддержания скорости нужна только скользкая земля.

Все три пиратских судна мчатся по белоснежным просторам. Снег продолжает идти и вместе с ветром хлещет по лицам. Гладкие деревянные днища скользят как непреодолимая сила, и из-под них, как вздымающиеся волны, брызжет снег.

Хотя ветер и треплет мои волосы, а дождь промочил платье, я продолжаю стоять у борта, продолжаю смотреть на тело Сэйла.

И меня снова охватывает этот гнев, первая вспышка которого разожглась, когда мои ленты расплелись, чтобы оттолкнуть Мист.

Печальное потрясение от смерти Сэйла отрезвляло. Но этот гнев… жаркий и красный, как повязка на лице капитана Фейна.

Я останавливаюсь взглядом на нем, на том месте, где он стоит на носу корабля, выкрикивая приказы и раздавая указания. От резкого порыва ветра черное перо на шляпе развевается, а на поясе у него переливается спрятанный нож.