– Просто потрясающе! – с уважением согласилась я. – Память у тебя всегда была – дай боже!

Это чистая правда: стоило Ларисе один раз прочитать параграф, как она, закрыв книгу, могла тут же воспроизвести его практически слово в слово. Помню, я всегда завидовала ей из-за этого. Лариска не умела решать сложных медицинских задач, но зато задания, требующие выучивания, удавались ей превосходно, а в медицине зубрежка – первое дело.

– Значит, – подытожила она, – этой вашей Васильевой вообще нельзя было делать операцию, правильно?

– Да нет же, неправильно! – возразила я. – Во-первых, я понятия не имею, принадлежала ли пациентка к группе риска из-за повышенной вязкости крови, ведь анализ так и не был сделан. Удивительно другое: как это в поликлинике, куда она пришла сдавать этот анализ, ей не сказали, что практически перед любой операцией необходимо установить уровень протромбина?

– Ну ладно, – прервала Лариска, напряженно морща лоб, – в поликлинике, предположим, ее не предупредили. А Роберт куда смотрел? Это ведь он ее принимал, насколько я поняла с твоих слов. Более того, он являлся лечащим врачом, так почему, спрашивается, проглядел отсутствие такого важного анализа?

– Сама не представляю, – пожала я плечами. – Возможно, был слишком занят своей новой должностью, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

– Значит, если дело в анализе, – подытожила Лариска, – то виноват Роберт?

– Да. Но дело-то в том, что, так как нет самого анализа, то невозможно сказать, действительно ли у Васильевой была повышенная свертываемость крови, понимаешь? – сказала я. – Если бы обнаружилось, что это так, то пациентке сначала следовало провести комплекс профилактических мероприятий по снижению вязкости крови, а мы, получается, только зря продержали ее в больнице целую неделю.

– То есть?

– Ну, видишь ли, Васильева, как выяснилось, впустую потратила кучу времени. Обычно пациенты, которым требуется операция, ложатся за пару дней до нее – при условии, конечно, что у них готовы все анализы. Нет смысла держать их дольше. Это раньше, в советские времена, людей могли дольше держать, а сейчас, при рыночной экономике, больше, чем на две недели, практически никого не кладут – за исключением, разумеется, сложных случаев, когда требуется длительная госпитализация. Так вот, за то время, что муж Васильевой оформлял недостающую бумажку, ей вполне могли бы провести подготовительную терапию – опять же, если бы Роберт внимательно отнесся к своим обязанностям. Обычно таким больным в течение пяти дней или недели вводят реологические растворы, уменьшающие вязкость крови и улучшающие ее текучесть. Есть разные препараты – например, гепарин, но даже обычный физраствор отлично с этим справляется!

– Боже, из-за такой ерунды… Но ведь, насколько я понимаю, даже все эти профилактические меры не в состоянии исключить смертельного исхода?

– Ты права. Тромбообразование – сложный процесс, погибнуть от него может даже человек, не принадлежащий к группе риска.

– Вот она – несправедливость жизни! – философски произнесла Лариса, залпом выпивая остатки коньяка. – Ложишься, понимаешь, в больницу здоровым, а выходишь вперед ногами…