Быстро расправившись с десертом, Маша Растоцкая приказала слуге принести альбом. Еще утром девушка любила Митеньку. Шесть месяцев он забрасывал ее любовными письмами, так пылко описывая свои чувства, что растопил бы даже и не столь романтическое сердце. Но лишь увидев Тучина, Маша поняла: это — Он! Красив, умен, талантлив, богат! Саша ей так понравился, что хоть сейчас заняла бы место невесты за свадебным столом. К тучинским пухлым, под детскими усиками, губам хотелось прильнуть и крепко-крепко поцеловать, а потом выйти в парк. Конечно, одним, без всяких Лидочек. И гулять всю ночь, нежно обняв друг друга. Интересно, любит ли Саша стихи? Если да, то читали бы наизусть. Можно по очереди, а лучше взахлеб, перебивая друг друга — строчку она, строчку он.
Принесли альбом, и Александр с удовольствием принялся рисовать в нем Машеньку. Любуясь счастливой девушкой, с удовольствием позировавшей Тучину, Илья Андреевич внезапно понял: Вера Алексеевна права! Пора жениться! Вот доцент Щукин — прекрасный был терапевт, отдавал всего себя работе, даже жил в клинике. Там и умер, тридцати семи годов. На обходе захрипел внезапно, упал и отдал Богу душу. Маленький сгусток крови закупорил доценту легочную артерию. И что оставил после себя Щукин? Да ничего. Скелет, который завещал Академии! Ни детей, ни жены! Не успел.
Князь явно чувствовал себя не в своей тарелке. Почти не ел, лишь задумчиво ковырял десерты вилочкой, на вопросы жены отвечал невпопад. Почувствовав его настроение, она деликатно оставила мужа в покое и принялась мило беседовать с Веригиным, чему Павел Павлович был очень рад. Проявившая же геройскую безрассудность Настенька была оживлена, по обыкновению стреляла глазками. Изредка кидала быстрые взгляды и на Северского, но тот был столь задумчив, что не замечал этого.
Угаров, обнаружив любимое варенье из крыжовника, уничтожал блюдечко за блюдечком, совсем позабыв о Лидочке. А потом вспомнил Вареньку Тучину, с которой вместе вырос, и загрустил. До поры до времени считал ее просто другом, но в поездке начал сильно скучать, писал длинные письма, считал дни до встречи. Денис гнал мысли о любви, тем более о браке, но только смыкал глаза, сразу видел Варю: вот она пьет чай на террасе и мило улыбается, вот в «Акулину» с друзьями дуется и так хороша, когда проиграет и платок наденет…
За окном стемнело. Седой дворецкий с белой салфеткой на руке известил, что для фейерверка все готово. Очнувшийся князь пригласил всех в парк, добавив, что после огненного представления десерт продолжится, но уже в столовой. Гости намек поняли, мол, пора и по домам. Страшно расстроились барышни Растоцкие — надеялись, что свадебное торжество закончится балом, благо и оркестр имелся.
Фейерверки смотрели у пруда. Северский сам командовал запуском разноцветных ракет, ярко освещавших ночной парк.
— Вам очень повезло, господин этнограф! Фейерверк — типично русская забава, выдумана Петром Первым, — пояснил Мухин американцу.
Этнограф удивился:
— А я думал, их древние китайцы придумали, когда порох изобрели!