Всадники не держали оружие наготове. Тимур знал, что им этого просто не нужно делать. Как только первый сумасшедший выбежит из переулка с занесённым в руке камнем, тут всё и начнётся. Нападающий не успеет бросить камень, как упадёт с простреленным горлом.

Чувствуя, что до такого поворота в развитии событий недалеко, Тимур решительно направил своего коня к цитадели. Все чагатаи этого гарнизона прекрасно знали его, он много раз приезжал в их расположение. Слегка тронув повод, двое стоявших в центре всадников, ничего не спрашивая, пропустили его.

Баскумча сидел под навесом в углу вымощенного камнем двора и играл в кости с одним из десятников. Преувеличенно вежливо поприветствовал он прибывшего, предложил чашу кумыса и участие в игре.

Не моргнув глазом Тимур согласился.

Сотник искренне обрадовался, вытащил из пояса и бросил на кошму потёртый кошель:

   — Здесь двести золотых дирхемов[22].

Тимур снял с пальца кольцо с большим индийским рубином:

   — Здесь вдвое больше. А тебе я советую спрятать твой кошелёк.

   — Почему? — усмехаясь, поинтересовался сотник.

   — Ты будешь играть не на деньги.

Единственный глаз сотника подозрительно заморгал.

   — А на что?

   — Ты не понимаешь?

Баскумча понял, впрочем, он с самого начала знал, что этот барласский молокосос явится для разговора о пленниках. Теперь он ждал, как гость поведёт разговор.

Тимур бросил рубиновый перстень на кошму, он подпрыгнул и подкатился к ногам сотника.

   — Это ещё не всё. Ты получишь ещё по пятьдесят золотых дирхемов за каждого пленника, сидящего сейчас в городском зиндане.

Из-за стен цитадели непрерывно доносилось многоголосое гнусавое нытье. Такое впечатление, что огромная отвратительная гадина ворочается на площади.

   — Ты не знаешь, о чём просишь, — сказал Баскумча, мрачнея и подбрасывая кости на ладони.

   — Я знаю, о чём прошу.

Кривой сотник усмехнулся:

   — Если так, Тимур, сын Тарагая, я и тебя должен бросить в тюремную яму. Все, кого мои люди схватили четыре дня назад, — сербедары или их пособники. Понимаешь, о чём идёт речь, или ты вчера родился на свет?

   — Тебе это приснилось, иногда людям снятся ужасные сны, сотник.

Баскумча стал подбрасывать кости повыше.

Гнусавое пение за стенами стало ещё отвратительнее.

   — Не будем об этом спорить, я своё дело знаю хорошо, я схватил врагов моего хана и могу ждать награды.

Баскумча махнул рукой, и игравшие с ним встали с кошмы и отошли.

   — Мне непонятно, почему ты о них так радеешь, Тимур, правитель Кашкадарьинского тумена. Ведь эти бесчестные заговорщики и тебя считают своим врагом, и если доведётся, они тебя не пощадят. Даже те из них, кого ты пытаешься сегодня спасти.

   — Сейчас важно не то, сербедары они на самом деле или оклеветаны кем-то.

   — А что же тогда важно? — широко открыл свой неприятный глаз чагатай.

   — То, что происходит сейчас в городе.

   — Если будет бунт, я его подавлю.

   — Я не сомневаюсь в этом, Баскумча, и не хочу бунта.

Сотник выбросил кости на кошму, они легли неудачно для него, было видно, как это ему неприятно. Произошло своеобразное гадание.