— Это ваша жена такая? Красивая девушка…
В тот день было холодно, и у Лизы покраснел кончик носа. Она не любила такую погоду, когда краснеет нос, и, может быть, поэтому быстро удалилась. Взяв немку и ее подругу в очках за руки, я повел их к себе. Турандот, позолоченная и дешевая, как все современные памятники, осталась одна над фонтаном, точнее над ямой бассейна. Вода была выключена.
У меня в квартире мы подписали договор, привезенный Мариэллой. Она с любопытством оглядывалась. Ей понравились плакаты на моих стенах. Рабочий с замазанными назад волосами на фоне гигантской шестеренки — работы Лебедева-Фронтова. Смерть с повязкой на рукаве и призывом: «Не ссы! Вступай в НБП!» — работы Кулемина. Два парня в пальто и противогазах, соединенных между собой трубой (на фоне нашего флага), — с подписью: «Присоединяйся к НБП» — работы Пудло. Такие плакаты были покруче ее дойчландовских, наверняка. Уверен, я сказал, что мне нужны деньги наличными. Банка с валютным счетом у меня нет, перевод денег — история сложная, переводить будем хуй знает сколько времени. Проще наличными. Она пошла с девушкой за деньгами. Ходили долго. Вернулись. Отсчитали штуку с двумя сотнями долларов. Брилловска была авангардная девка лет тридцати, какими умеют быть немки, а еще больше полячки. Помимо красного пальто у нее были красно-черные, перьями, волосы. Я, правда, не одобрял обобщений в искусстве, ее сведенные к схеме человечки меня колебали, так бы я и сказал, но я ее не понимал. Она сказала, что у нее есть дочка. Я сказал, что я председатель партии. Она сказала, что знает, что я Chairman of National-Bolsheviks Party, что в Германии об этом пишут.
— But you are not fascist, aren't you?[13] — спросила она.
Я не стал ей объяснять все тонкости нашего учения, она с очкастой собиралась вскоре уходить все равно, я сказал, что нет, не фашист. У них там в Германии все жили по-старому, левые кидались на фашистов, фашисты гнобили турок, а жирный Гельмут Коль или его наследники с удовольствием похохатывали, глядя, как воюют братья. Брилловска ушла, прикрываясь очкастой. Может, она уже сделала фильм о подростке Савенко.
Вторая история с Турандот связана с Сашей Петровым. Она еще более банальна, чем первая. Саша Петров приходит ко мне раз в пару месяцев с водкой и провизией. Потому что знает, что у меня дома или нет ни водки, ни провизии, или есть, чуть, и то не высокого качества. Саша же Петров живет и работает в основном в стране Португалии. Его жизненный уровень и потребности высоки. Потому он приносит хорошую водку, шампанское, пиво, рыбу и мясо из арбатского магазина. И мы с ним выпиваем. В тот вечер было жарко. Крошечная Настя уехала к мамке, стираться и вообще (вообще включало надежду — может, отец даст денег). Потому мы с Петровым выпили, он рассказал мне новости о Наташе Медведевой: пьяная ли, трезвая, соскочил ли с иглы или сел на иглу «Боров» («Боров» у Наташи Медведевой — как Филипп Киркоров у Пугачевой). Когда не все темы исчерпались, но исчерпалось спиртное, Петров предложил, что он сходит еще за шампанским или пивом, по желанию. Я, со своей стороны, поглядел на него, здоровенного, и сказал, что, в нарушение постановления ЦК партии о моей безопасности, пойду с ним, не стану вызывать охрану, он будет меня охранять.