При Александре I времена настали относительно вегетарианские – и после его восшествия на трон Кутайсов всего-навсего был мягонько отстранен от двора, и только.

О коррупции при Александре – во втором томе. А мы сейчас поговорим о весьма серьезных вещах…

Поскольку во все времена в одном и том же человеке порой самым причудливым образом переплеталось дурное и хорошее, многие помянутые в книге сиятельные заворуи в то же время сделали немало полезного для страны, а некоторых со всеми на то основаниями, нисколечко не преувеличивая, можно назвать «Славой России». Даже так…

Начать можно с боярина Федора Михайловича Ртищева, того самого, что придумал чеканить медные деньги и ценить их наравне с серебряными – нечистоплотная афера на государственном уровне, завершившаяся Медным бунтом. И в то же время за Ртищевым числятся немалые заслуги в области тогдашнего просвещения…

В 1640 году киевский митрополит Степан Могила, основатель Киевской академии (дававшей в первую очередь духовное образование, но и курс вполне «светских» наук), прислал царю Михаилу Федоровичу предложение: создать в Москве новый монастырь и поселить там «старцев» из Киевского монастыря – в первую очередь не богомолья ради, а чтобы они учили греческой и славянской грамматике «детей бояр и простого чина». Царь к этой идее остался совершенно равнодушен – ну, еще при избрании его царем бояре, не особенно и скрываясь, говорили: «Не особенно и крепок умом наш Миша». Боярская дума предложение митрополита проигнорировала. А вот Ртищев к нему отнесся с живейшим интересом. На свои собственные деньги построил под Москвой Андреевский монастырь, куда выписал из Киевского и других монастырей тридцать ученых монахов. И монастырь, и монахов он содержал опять-таки на свои средства. Монахи переводили на русский иностранные книги по самым разным наукам, учили желающих славянской, латинской и греческой грамматике, риторике, философии и другим «семи свободным искусствам» (как называли тогда в Европе гуманитарные науки).

Более того, Ртищев, будучи уже достаточно пожилым, сам засел за изучение греческой грамматики, много времени проводил в беседах с учеными монахами, засиживаясь и ночами. Потом самым откровенным образом использовал свое высокое «служебное положение» и влияние при дворе – но на дело, безусловно полезное, в отличие от медных денег: форменным образом заставлял молодых подьячих из разных приказов регулярно ходить в Андреевский монастырь и обучаться там латыни и греческому. Многие, как пишут тогдашние книжники, подчинялись исключительно «страха ради», но иные всерьез втягивались в науки – и тогда Ртищев их отправлял за свой счет учиться в Киевской академии.

Потом Ртищев вызвал из Киево-Печерской лавры очередного ученого монаха, Епифания Славинецкого, который перевел на русский много греческих книг и составил греческо-славянский словарь. А Ртищев на свои деньги построил неподалеку от Москвы постоялый двор, где могли бесплатно жить неимущие странники. Во время неурожая в Ростове, уже оставшись без денег, продал все свое имущество, а вырученные деньги раздал пострадавшим от голода. Все это делалось, повторяю, исключительно по его собственной инициативе – значит, имелись у человека нешуточные духовные потребности и тяга к благотворительности.