– Он ведь необычный, так?

– Уникальный, уверяю. Единственный в своем роде.

– А если его уничтожить, то твари, которыми вы наводнили окрестности, исчезнут? Вернутся туда, откуда явились?

Армилов нахмурился и ответил:

– Скорее всего. Но у вас не будет возможности проверить это.

Полицмейстер перевел взгляд на меня.

– Признайтесь, Петр Дмитриевич, вы меня подозревали? Приехали сюда, чтобы вывести на чистую воду? Хотели спровоцировать и добиться признания?

– Разумеется. Вы – при ваших-то очевидных амбициях – остались служить здесь, в Кленовой роще, но при этом не опустились и не отчаялись. Все это говорило мне том, что у вас имеется некий план. Кроме того, во время облавы на цыган вы позже других появились там, где поймали Гизо, а также явно не желали способствовать раскопкам. Все это навело меня на мысль о том, что вы замешаны в здешних преступлениях. Но доказательств у меня не было, а свидетели, как вы сами сказали, мертвы – даже допросить некого.

Армилов расхохотался. Он был бледен – видимо, желудочные боли усилились, – но сохранял веселое настроение. Еще бы! Подлецу удалось выйти победителем из схватки со мной.

– Ну, что ж, Петр Дмитриевич, у вас получилось! – сказал полицмейстер. – Вы заставили меня сделать признание. Вот только чего вам это стоило! – он покачал головой. – Надо же, все-таки раскусили меня. Браво!

– Кстати, это вы подожгли постоялый двор? – спросил я, решив выяснить все до конца.

Яд, похоже, не спешил действовать, так что можно было не торопиться с местью.

– Да, конечно. Это ведь сбило вас с толку, верно? Вы сразу решили, что кто-то пытался уничтожить портрет Вышинских?

– Да, – признался я.

Армилов усмехнулся и проговорил:

– Заодно пожар позволил мне не отряжать людей на ваши раскопки.

– У меня есть еще один вопрос.

– Валяйте, теперь уже все равно, – сказал Армилов.

Эти слова прозвучали как-то нечетко. Он слегка нахмурился.

– Однажды ночью я увидел в своем номере женщину, суккуба. Я стрелял в нее, но промахнулся. Это была одна из ваших актрис?

– Нет, – с усилием проговорил Армилов. – Думаю, в тот вечер вы просто перебрали, – он попытался улыбнуться, но вышла только болезненная гримаса.

Значит, как я и думал, суккуб был лишь плодом моего воображения. После смерти Маши и Олежки меня иногда посещали видения. Должно быть, их гибель что-то непоправимо надломила в моей душе. Вероятно, призрак женщины, взывающей к возмездию, тоже был галлюцинацией. Хотя… кто знает. В конце концов, мир полон необъяснимого.

– Вам плохо? – участливо спросил Мериме Армилова.

Кажется, доктора нисколько не беспокоило то обстоятельство, что мы отравлены и скоро отправимся на тот свет.

– Нет, все отлично, – пробормотал полицмейстер, едва шевеля губами.

– У вас приступ гастрита?

– Не… не думаю. – Армилов с беспокойством взглянул на свой бокал, затем слегка пошевелил рукой, в которой держал револьвер.

Неужели решил пристрелить нас, не дожидаясь действия яда? Нет, это нарушило бы планы полицмейстера, а он казался мне очень методичным человеком.

Я увидел, как ствол револьвера опускается вниз, словно Армилов был не в состоянии удержать его. У меня появилась хорошая возможность обезоружить его. Я подобрался, приготовился к прыжку.