Гимлетт, понизив голос, выбросил козырную карту:

— По моим сведениям, цены скоро начнут расти. Вы же знаете, что сестра моей жены замужем за астильским грандом, — заметил он как бы между прочим, но чувствовалось, что ему приятно ввернуть в разговор такую подробность. — От него я узнал, что король Ральф плевать хотел на соглашение с астилийским наследником и хочет захватить Астилию для себя. Думаете, другие монархии молча проглотят это? Точно вам говорю, что скоро на Континенте разразится война, и Грейвилия не сможет остаться в стороне. Пролив — не такая уж надежная защита. Нам понадобится медь для оружия. Медь будет нужна всем.

От его рассуждений у меня по спине пробежал холодок. Как хладнокровно он рассуждал о добыче руды, которую собирался продавать для убийства сотен и сотен людей! Мистер Гимлетт прикидывал будущие выгоды, а я думала только о Кеннете и его дипломатической миссии. О том, что письма из-за пролива не доходят уже третью неделю… О сацилийцах, постепенно наводнявших Астилию, и о короле Ральфе, который давно знал об особенных талантах Кеннета и давно мечтал его заполучить…

От гнетущих мыслей меня отвлек спокойный холодный голос лорда Уэсли:

— Чтобы оправдать запуск Уил-Дейзи, остановленной девять лет назад, медь должна вырасти в цене по крайней мере вдвое. Когда это случится, тогда и поговорим.

«Черепаха» снова высунула голову из воротничка:

— О, если дело только в нехватке средств, я мог бы…

В глазах Робина Уэсли, полускрытых тяжелыми веками, загорелся опасный огонек:

— Я все-таки джентльмен, — сказал он с обманчивой мягкостью в голосе, — и не желаю покровительства от другого джентльмена, или еще от кого-либо.

Мистер Гимлетт сам почувствовал, что переступил черту. Он промокнул взмокший лоб салфеткой и заговорил с гораздо меньшей напористостью:

— Я взял на себя смелость пригласить штейгера[5] из Триверса, чтобы оценить перспективы здешних шахт. Он мог бы осмотреть и Уил-Дейзи, разумеется, с вашего позволения. Отчет будет вам предоставлен по всей форме.

— Разве лишь для того, чтобы доставить вам удовольствие, — произнес лорд Уэсли, растянув губы в морозящей улыбке, от которой в столовой повеяло холодом.

Раздосадованному мистеру Гимлетту ничего не оставалось, как нас покинуть.

Что он и сделал, едва кивнув мне на прощание и вторично не заметив миссис Дэвис, поклонившуюся ему у дверей.

— Не выношу этого типа, — неожиданно признался Уэсли, когда шаги гостя затихли внизу. — Упрямый, как мул, и с моральным кодексом, как у акулы.

Он небрежно крутил в пальцах серебряный кубок, рассматривая гравировку. Молча смотрел куда-то в себя полуприкрытыми глазами, и казалось — что-то невысказанное таилось в них, в глубокой зеленоватой тьме за ресницами.

А мне вдруг вспомнились печальные серые хижины Кавертхола и жалкая пересохшая улица, по которой низкий ветер лениво гонял кучки мусора. Место, где царил дух уныния, запустения и нищеты. Мистер Гимлетт не вызывал у меня ни малейшей симпатии, однако запуск шахты мог бы встряхнуть деревню, вдохнуть в нее жизнь.

Я решилась спросить прямо: