Сэнсом не отрицал, что они занимались сомнительными делами. Практически наоборот, его слова прозвучали как признание. Но он считает, что не переступил границ. «Никаких преступлений». К тому же он совершенно уверен, что все подробности надежно и навсегда закрыты от посторонних глаз. Общая позиция всех бывших военных, участвовавших в боевых операциях. «Сомнительные» – то самое слово, которое можно отнести ко всем нам. Двенадцать букв и целый том значений. Моя собственная карьера не выдержала бы серьезной проверки, но бессонницей я из-за этого не страдаю, хотя в целом счастлив, что некоторые детали не станут общественным достоянием. И, очевидно, Сэнсом тоже. Я знаю, о чем идет речь в моем случае. А как насчет него? Судя по всему, это нечто такое, что может ему навредить. Либо лично, либо его избирательной кампании. Возможно, и то и другое. Федералы ясно дали мне понять, что Сэнсом не может себе позволить ответить на мои вопросы. Более того, имеется в виду вред с серьезными последствиями, иначе с какой стати стали бы федералы вмешиваться?

И кто такая, черт подери, Лиля Хос?

Я задавал себе эти вопросы по кругу, пока ехал в автобусе, который жутко швыряло на неровной дороге, и потом, когда довольно долго ждал подходящего поезда до Юнион-Стейшн, но, когда мы покатили на север через Балтимор, заставил себя отложить их в сторону, поскольку размышлять над ними было бесполезно. Кроме того, мне в голову пришла новая мысль: куда именно в Нью-Йорке направлялась Сьюзан Марк? Она приехала с южной стороны, собиралась оставить машину и добраться до цели своего путешествия на метро. Умно с тактической точки зрения и, возможно, единственно возможный вариант. Сьюзан не стала надевать зимнюю куртку в машине – слишком жарко, – и та, скорее всего, лежала на заднем сиденье или, что более вероятно, в багажнике вместе с сумкой и пистолетом, где он не попался бы на глаза посторонним. Поэтому Сьюзан припарковалась, вышла и подготовилась к сражению в относительном уединении и на некотором расстоянии от места назначенной встречи.

Но не слишком далеко от конечного пункта, потому что она попала в пробку и сильно опаздывала. Значит, если Сьюзан направлялась на окраину города, она припарковалась бы в Мидтауне[27]. Но она оставила машину в центре, в Сохо. Вероятно, села в метро на Спринг-стрит, за одну остановку до меня. Она продолжала сидеть, когда мы миновали Тридцать третью улицу, а потом события начали разворачиваться с головокружительной скоростью.

Если бы я к ней не подошел, она проехала бы мимо Центрального вокзала и вышла на Пятьдесят первой улице. Или на Пятьдесят девятой. Но не дальше. Шестьдесят восьмая находится слишком далеко, в Верхнем Ист-Сайде. А это уже другой район. Если бы Сьюзан Марк направлялась туда, она бы выбрала тоннель Линкольна, а не Гудзонов и припарковалась бы дальше на севере, потому что ее поджимало время. Получается, что верхней границей является Пятьдесят девятая улица. Но я был уверен, что она планировала, добравшись до места назначения, запутать следы, хотя бы чуть-чуть. Такова психология любителей – приблизиться с юга, пройти мимо и вернуться с севера. И надеяться, что противник будет смотреть в другую сторону.