— Первый раз слышу. Как так?
— Мы нечасто. Иногда только, когда ты… пораньше спать ложился…
— Ладно, об этом мы после поговорим, — отвечает капитан Бак.
— Она в бухте! — кричит Август. — Одна! В лодке! В бурю!
— Что? Рехнулась она, что ли? Зачем?
— Понятия не имею. Но я беспокоюсь, как бы она…
— Если она хоть немного похожа на мать, — говорит Бак, — я бы на твоём месте крепко беспокоился. Залезай на борт, безумец! Отчаливаем.
— В такую непогодь? — ахают пираты.
— Ну и что? С тем рохлей, что сейчас стоит у штурвала, мне бы такое и в голову не пришло, — отвечает капитан. — Но с настоящим штурманом… Иль не справишься, без ноги-то?
— Я же не ногой штурвал держу, — бурчит в ответ Август.
Дождь льёт стеной, но чёрный парус разворачивается, тросы натягиваются, корабль рвётся вперёд. Ему не терпится.
— Постойте! — раздаётся чей-то голос. — Меня подождите! Я с вами!
По пирсу к кораблю несётся, насколько ему позволяют высокие каблуки, толстый пират в платье.
— Жюль! — кричат морские разбойники. — Жюль вернулся!
Теперь всё будет как прежде. Ну и денёк! Ветер гонит корабль в море.
Шторм
Шторм швыряет зелёную лодочку по волнам: туда — сюда. Вёсла он отобрал уже давно, и Лампёшке остаётся только держаться за борт, терпеть приступы тошноты. Главное не свалиться в воду.
— Неженка! — бушует ветер. — Эй! Борись же! Не сиди сложа руки!
Но Лампёшка устала. Устала бороться с миром, у неё больше нет сил. Суши уже не видно — лодку отнесло слишком далеко. Лампёшка вглядывается в волны в надежде увидеть Рыба, но вокруг одно только море.
Под водой не штормит, в ушах звенит тишина. Он поднырнул, чтобы плыть быстрее, но теперь тьма манит его глубже, глубже. Во все стороны простирается вода — далеко, далеко, далеко, а он — посередине. Как глубоко он может нырнуть? Что там? А тут? А вон там, внизу? В темноте мимо него проплывают стайки рыб с выпученными глазами, он видит только, как сотни блестящих огоньков, по одному на рыбку, одновременно сворачивают в сторону, огибая его. Над ним парят тени крупных рыбин, их плавники машут как крылья, а вон там — стадо гигантских медуз, таких прозрачных, что их будто бы и нет совсем, но вот они, вдруг окружили его со всех сторон. Он видел их на картинках в своей «Энциклопедии морских обитателей», знает, что дотрагиваться до их длинных щупалец опасно — прожгут насмерть. Но он легко проскальзывает между ними. А может, его бы они и не прожгли — он ведь русалка… сын русалки. Его сердце стучит ровно, он ничего не боится, погружается всё глубже и глубже, туда, где вода черна как ночь, где обитают страшилища с дьявольскими очами, с огромными грозными зубами и болтающимися впереди удочками, на которых горит огонёк, маленький, жёлтый, как…
«Лампёшка!» — вдруг вспоминает он.
Лампёшка лежит навзничь на дне лодки в холодной воде. Лодка ещё не утонула, но это дело времени. Девочка перекатывается с боку на бок вместе с волнами и смотрит в небо, по которому несутся облака. Ветер уже давно нашёл себе другие игрушки: мимо проплывают пучки водорослей и обрывок старого паруса с затонувшего корабля. А вон летит корзинка! Не её ли это корзинка, с коробком спичек высшего качества внутри? Но нет, это невозможно, думает Лампёшка. Такого не бывает.