Малец торопливо перебрался в углубление в земле и распластался с револьвером в руке рядом со струившимся подле ручейком. Он обернулся, ища взглядом бывшего священника, но того нигде не было. Через решётку из костей было видно судью с его подопечным на пригорке под солнцем; малец поднял револьвер, установил в седловидном углублении вонючих тазовых костей и нажал курок. Песок на склоне за судьёй вздыбился, тот навёл винтовку и выстрелил, пуля со свистом пролетела через кости, и над дюнами прокатился грохот обоих выстрелов.

Малец лежал на песке, и сердце у него колотилось. Он снова взвёл большим пальцем курок и высунул голову. Идиот сидел, как и сидел, а судья устало оглядывал линию горизонта, подыскивая выгодную позицию внизу среди целой полосы костей. Малец снова начал перемещаться. Он заполз в ручей и лежал там на животе и пил, подняв револьвер с пороховницей и всасывая в себя воду. Потом двинулся к дальнему краю ручья, где пополз по протоптанному волками проходу в песках. Под журчание ручья слева ему вроде бы что-то прошипел бывший священник, и малец лёг и стал прислушиваться. Поставив курок на предохранитель, крутанул барабан, перезарядил пустую камору, вставил капсюль и приподнялся, чтобы оглядеться. На невысоком гребне, вдоль которого двигался судья, никого не было, а с южной стороны приближались по песку обе лошади. Малец взвёл револьвер и лежал, наблюдая. Лошади, как ни в чём не бывало, шли по голому склону, мотая головами и отгоняя хвостами мух. Потом малец увидел идиота, который тащился за ними, словно дремучий пастух эпохи неолита. Справа среди дюн возник судья, огляделся и снова исчез. Лошади подходили всё ближе, сзади послышалось шуршание, и малец, повернувшись, увидел в проходе бывшего священника, который яростно зашептал:

Стреляй в него.

Малец резко обернулся, ища глазами судью, но тут снова послышался хриплый шёпот Тобина:

В придурка. В придурка стреляй.

Малец поднял револьвер. Лошади одна за другой миновали просвет в пожелтевшем частоколе, за ними прошлёпал имбецил, и они исчезли. Малец обернулся к Тобину, но тот уже скрылся. Он двигался по проходу, пока снова не вышел к ручью, который уже чуть замутили пьющие выше по течению лошади. Стала кровоточить нога, он лёг, опустив её в холодную воду, попил, набрал воды в ладонь и плеснул на шею сзади. Падавшие из раны капельки крови расплывались по течению тонкими красными пиявками. Он взглянул на солнце.

Привет, раздался где-то на западе голос судьи. Словно у ручья появились ещё верховые и он обращался к ним.

Малец лежал, прислушиваясь. Никаких новых верховых не было. Через некоторое время судья снова подал голос.

Выходите, крикнул он. Воды хватит на всех.

Закинув пороховницу за спину, чтобы она не попала в ручей, малец поднял револьвер и стал ждать. Лошади выше по течению перестали пить. Потом снова опустили морды в воду.

Выбравшись на другом конце, среди следов котов, лисиц и маленьких песчаных свиней, он обнаружил отпечатки рук и ног, оставленные бывшим священником. Найдя свободное пространство среди этих бесполезных отбросов, он сел и стал прислушиваться. Кожаная одежда отяжелела от воды и не гнулась, в ноге пульсировала боль. В сотне футов за костями показалась лошадиная морда с разлетающимися от неё каплями воды и скрылась. Когда судья опять заговорил, его голос доносился уже из другого места. Он предлагал оставаться друзьями. Малец наблюдал за небольшой вереницей муравьёв, пробиравшихся среди выгнутых дуг овечьих рёбер. При этом его глаза встретились с глазами небольшой змеи, которая свернулась под свисающим обрывком шкуры. Он вытер рот и снова начал перемещаться. Дальше был тупик, следы бывшего священника повернули обратно. Он лёг и прислушался. До темноты ещё несколько часов. Через некоторое время где-то среди костей послышалось бормотание идиота.