Думай, что советуешь, святой отец, произнёс он. Мы тут все заодно. Вон оно солнце, как глаз Божий, и мы как пить дать изжаримся на этой огромной кремнистой сковородке, уверяю тебя.

Никакой я не святой отец и советов не раздаю, сказал Тобин. Малец волен поступать, как сочтёт нужным.

Судья улыбнулся. Абсолютно верно. Он глянул на Тоудвайна и снова с улыбкой уставился вверх на бывшего священника. Ну так что? Будем пить из этих луж и цапаться, как враждующие стаи обезьян?

Бывший священник взглянул на мальца. Они стояли лицом к солнцу. Он присел на корточки, чтобы удобнее было обращаться вниз, к судье.

Думаешь, есть реестр, где можно оформить на себя колодцы в этой пустыне?

Ах, святой отец, ты, верно, лучше меня разбираешься во всех этих канцелярских делах. Я здесь ни на что не претендую. Я человек простой и говорил это тебе и раньше. Ты прекрасно знаешь, что можешь спуститься сюда, попить и наполнить флягу.

Тобин не шевельнулся.

Дай-ка флягу мне, сказал малец. Он вынул из-за пояса револьвер, передал бывшему священнику и, взяв кожаную флягу, стал спускаться по склону.

Судья не сводил с него глаз. Малец прошёл по дну колодца, где в любом месте был в той или иной степени досягаем для судьи, встал на колени напротив имбецила, вынул пробку и опустил флягу в лужицу. Вместе с имбецилом они наблюдали, как вода наливается в горлышко, как поднимаются и перестают подниматься пузыри. Заткнув флягу, малец наклонился, попил, потом сел и взглянул на Тоудвайна.

Идёшь с нами?

Тоудвайн посмотрел на судью. Не знаю, проговорил он. Мне арест светит. Арестуют меня в Калифорнии.

Арестуют?

Тоудвайн не ответил. Сидя на песке, он составил треногу из трёх пальцев, ткнул перед собой в песок, вытащил, повернул и снова ткнул так, что получилось шесть отверстий в форме звезды или шестиугольника, а потом стёр их. И поднял голову.

А ты думаешь, человек возьмёт просто так и сбежит сюда из страны, да?

Малец встал и перекинул ремешок с флягой через плечо. Штанина у него была чёрная от крови, а окровавленный обломок древка торчал из бедра, словно крюк, на какой вешают инструменты. Он сплюнул, вытер рот и посмотрел на Тоудвайна. Ты не из страны сбежал, сказал он. Потом пересёк дно ямы и полез вверх по склону. Судья провожал его глазами, а когда малец обернулся, выйдя на солнечный свет наверху, между голыми ляжками судьи стоял открытый саквояж.

Пятьсот долларов, произнёс он. Вместе с порохом и пулями.

К мальцу подошёл бывший священник. Прикончи его, прошипел он.

Малец взял револьвер, но Тобин вцепился ему в руку, продолжая яростно шептать, а когда малец отстранился, заговорил вслух, такой его охватил страх.

Другого шанса у тебя не будет, малец. Действуй. Он голый. Он без оружия. Клянусь кровью Христовой, неужели ты надеешься превзойти его как-то по-другому? Давай, малец. Прикончи его ради любви Господа. Прикончи его, или, клянусь, поплатишься жизнью.

Святой отец, усмехнулся судья и постучал себя по виску. Святой отец слишком долго пробыл на солнце. Семьсот пятьдесят, и это моё последнее предложение. Рынок в пользу продавца.