— Джесси, ты не должна… — проговорил Брендон, хватая ее за руку.

Она вырвала руку, даже не оглянувшись на него, все ее внимание было сосредоточено на Джубертс.

— Эй! — шепнула она ему. — Эй, ты!

Никакой реакции. Джесси охватило чувство нереальности. Неужели она делает это? Неужели все это происходит на самом деле? Неужели она действительно делает это? Казалось, что никто не обращает на нее внимания.

— Эй! Ослиная задница! — Теперь уже громче и со злостью, но все еще шепотом. — Эй, я тебе говорю!

Теперь уже судья посмотрел вверх, ну, наконец-то, хоть кто-то заметил ее. Брендон стонет и хватает ее за плечо. Она вырвется из его рук, если он попытается оттащить ее назад, даже если при этом на ней порвется платье, возможно, Брендон догадывается об этом, потому что он только пытается усадить ее на пустую скамью в первом ряду (все скамьи в зале заседаний пусты, потому что это — закрытый судебный процесс), и в этот момент Раймонд Эндрю Джуберт наконец-то поворачивается.

Гротескный астероид его лица с выпяченными губами, тонким, как лезвие ножа, носом и нависающим над ним лбом абсолютно неинтересен и лишен всякой осмысленности… но это его лицо, Джесси узнает его сразу, и чувство, переполняющее ее, — вовсе не ужас и не страх. Это огромное облегчение.

Его лицо зажигается светом. Румянец на плоских щеках напоминает сыпь, в глазах появляются все те же искорки. Его глаза разглядывают ее так же, как тогда в доме на озере Кашвакамак, взглядом безумца. Джесси загипнотизированно смотрит, как в них зарождается узнавание.

— Мистер Милхерон? — резко вопрошает судья из какой-то другой Вселенной. — Мистер Милхерон, ответьте мне, что вы здесь делаете, и кто эта женщина?

Брендон Милхерон исчез; здесь только космический ковбой, жертва любви. Его огромные губы шевелятся, обнажая зубы — желтые, неприятные, очень острые и мощные зубы дикого животного. Она видит блеск золота, напоминающего горящие глаза волка в темной пещере. И медленно, очень медленно ночной кошмар оживает; ночной кошмар начинает медленно поднимать свои огромные, страшные, длинные оранжевые руки.

— Мистер Милхерон, я бы хотел, чтобы вы и ваша незваная гостья сели на скамью и немедленно!

Судебный пристав, подстегнутый громовыми нотками в голосе судьи, наконец-то приходил в себя. Стенографистка оглядывается. Джесси кажется, что Брендон берет ее за руку, намереваясь выполнить приказ судьи, но она не вполне уверена в этом, да это и неважно, потому что она не может пошевелиться, ей кажется, что она по пояс закована в мокрый цемент. Конечно, снова солнечное затмение — полнейшее, последнее солнечное затмение. Спустя все эти годы звезды снова зажглись днем. Они светили внутри нее.