– Ты не можешь мною управлять, – сказала я, скрестив руки на груди и решив молчать.

Тогда брат сменил тактику и начал упрашивать меня.

– Дорогая Офелия, моя репутация тоже поставлена на карту в этом вопросе. Подумай, какой урон ты нанесешь свой чести – и нашему доброму имени, – если поверишь любовным песням Гамлета и отдашь ему свою драгоценную непорочность.

Неужели духи или шпионы видели, как мы с Гамлетом занимались любовью на крепостной стене? Нет, так как если бы нас увидели тогда, Лаэрт знал бы, что его предостережение опоздало. Я ткнула пальцем в его грудь.

– Ты, дорогой братец, послушай мой совет. Позаботься о своей собственной чести, а я позабочусь о своей. Не надо показывать мне крутую и усыпанную шипами тропу к добродетели, пока ты сам идешь легким путем, устланным примулами.

Лаэрт презрительно рассмеялся. Мне хотелось броситься на него и расцарапать ему лицо. Почему мужчинам позволено совершать поступки, которые считаются греховными для женщин?

В этот момент наш отец вбежал в комнату, размахивая руками, чтобы поторопить Лаэрта с отъездом. Он выложил Лаэрту все свои любимые поучения, словно бросал вслед уходящему брату цветы.

– Прежде всего, будь верен себе, и тогда ты не будешь фальшивым в глазах других, – крикнул он в спину уходящему Лаэрту.

Какие это пустые слова из уст моего отца, человека, который так привык принимать любую форму, которая нужна его повелителю, что давно лишился своей собственной! Я впервые заметила, какой согбенной стала его спина с годами, а волосы на голове поредели. Я увидела, как он вытер глаза и вздохнул, будто любящий отец, когда Лаэрт, наконец, исчез из виду. Пролил ли он когда-нибудь хоть одну слезу обо мне? Любил ли он мою мать и оплакивал ли ее, когда она умерла? Был бы он другим, если бы она осталась жива? Мне очень хотелось задать ему эти вопросы, но у меня не хватило мужества.

– Офелия, что сказал тебе Лаэрт?

– Кое-что, касающееся лорда Гамлета, – небрежно ответила я. – Ничего важного.

– Я слышал, ты щедро даришь ему свое свободное время. Что происходит между вами? – Он сдвинул брови в одну линию, пристально глядя мне в лицо.

Неужели Лаэрт с отцом устроили против меня заговор? То, что знает мой брат, должен также знать отец. Я скажу правду и не буду его больше провоцировать.

– Я получила от принца Гамлета некоторые знаки любви, – ответила я, осторожно выбирая слова. Я надеялась, что, если отец любил мою мать, может быть, его можно заставить понять мою любовь.

– Какие знаки? Расскажи мне немедленно, – велел он, будто пытался вырвать конфету из моего кулака.

– Письма, амулеты, искренние обещания, – призналась я, прижав руки к сердцу в надежде, что моя явная радость его растрогает.

– И ты веришь его любовным клятвам? – с упреком произнес отец. В его присутствии я чувствовала себя маленькой и незащищенной. Меня начинали мучить сомнения в искренности Гамлета.

– Я не знаю, милорд, чему следует верить, – ответила я голосом, дрожащим от усилий справиться с сомнениями. Я чувствовала, как во мне растет знакомая досада на отца.

– Тогда слушай меня. Оцени себя, как можно дороже. Короче говоря, назначь себе самую высокую цену на торгах, иначе оставишь меня в дураках! – Он сложил руки, делая вид, что качает младенца.