– Жаль, что у меня нет зеркала, где ты смог бы увидеть себя. Потому что ты напоминаешь мне строчки из Библии: «Не много Ты умалил его (человека) перед Ангелами; славою и честью увенчал его; все положил под ноги его»[8].
– Но у меня из-под ног выбили саму землю, – возразил Гамлет.
Мои глаза стали мокрыми от слез. Я упала перед ним на колени.
– Гамлет, ты – Божье творение, слава Дании, и мой возлюбленный, – прошептала я.
Он тоже опустился на колени и обнял меня. Мы прижимались друг к другу, будто хотели спасти друг друга, не дать утонуть.
– Нет, Офелия. Это ты – прекрасное творение, и у тебя такие благородные помыслы. – Он обхватил ладонями мое лицо. – Красота мира. – Голос принца сорвался от нахлынувших чувств, он пальцами очертил контуры моих губ. – Ты мне тоже напомнила божественную песнь, потому что ты так чудесно сложена и так необыкновенно изящна. – Его пальцы сбоку прошлись по моим ребрам. Потом нашли шрамы на задней стороне моих ног под юбками. Гамлет нежно опустил меня на землю.
Там, чувствуя холодный камень спиной, обхватив руками его шею, я ощутила вкус его соленых слез, и я утешила его всеми силами своего тела. Я поняла, что горе и любовь – близкие родственники, потому что утрата заставила Гамлета, наконец-то, произнести слова, которые я так давно жаждала услышать.
– Клянусь любить тебя преданно и вечно, – прошептал он мне в ухо.
– А я – тебя, Гамлет, я твоя.
И после мы скрепили наши клятвы самим деянием любви.
Глава 14
Через несколько дней после свадьбы гости, приехавшие в Эльсинор, разъехались, и в замок вернулась тишина, но не покой. Во мне боролись противоречивые мысли, я размышляла о том, что сделали мы с Гамлетом. Я сделала ему самый ценный подарок, который невозможно взять обратно.
«Это ерунда, обычное дело, когда девушка отдает свою девственность мужчине», – сказал практичный голос в моей голове. Он напоминал голос Гертруды, комментирующей любовную новеллу.
«Это не обычное удовольствие, а истинная любовь навеки», – возразил голос из книги о куртуазных идеалах.
«Ты погибла, тебя погубил этот грех!» – упрекал голос пуританки. Лицо Элноры всплыло перед моим мысленным взором, на нем было написано сожаление о том, что она зря меня учила.
«Нет, любовь заставила тебя стать другой. Ты больше не служанка, ты женщина», – сказал более мудрый, более милостивый голос.
«Что сделано, то сделано, и вернуть ничего невозможно», – раздался суровый голос, похожий на голос моего отца.
– Ах, но что мне делать дальше? – вслух спросила я.
«Молись, чтобы эту тайну никто не узнал», – посоветовал практичный голос, и я с грустью согласилась.
Пока я спорила сама с собой, отец прислал за мной. Я гадала, что бы это могло значить, так как он много месяцев не обращал на меня никакого внимания. Когда я пришла к отцу в комнаты, он бегал взад и вперед, собирая ящики и узлы в дорогу для брата, который возвращался во Францию. По тому, как Полоний дергал себя за бороду и покашливал, я поняла, что он думает о чем-то другом. Мне следовало встать перед ним на колени, но я не чувствовала желания выказывать ему такое почтение. В конце концов, отец не исполнял свой долг по отношению ко мне. Поэтому я стояла у стола и ждала, когда он заговорит.