– Хорошо, видишь холм на юго-востоке?

– Да, отчетливо.

– Со своей позиции сможешь прикрыть меня, когда подойду к оврагу у подножья?

– Что ты нашел?

– Пока только след… так прикроешь?

– Хорошо, Ступающий.

След от тяжело нагруженного фургона был еле виден. Буря уничтожила почти все следы, неудивительно, что люди Мовчана ничего не смогли обнаружить. Мне помогал сильно примятый сухостой, который прихотлив на излом, да еще выворачиваемые из почвы копытами лошадей мелкие камешки. Нападавшие обернули копыта тряпками, но, видимо, сильно торопились, две обмотки соскочили, и подковы оставляли четкий след в траве и на сырой от постоянных дождей земле. К тому же пленные были обуты в специальные армейские кроссовки, имевшие характерный глубокий рисунок протектора.

– Ступающий, человек с темным лицом хочет знать, как идут поиски.

Голос Ксении звучал напряженно, и я буквально чувствовал ее сердитый взгляд у себя на затылке. Странная девица, но придется еще некоторое время терпеть. Свою рацию я заблокировал, оставив только закрытый канал, в поиске ничего не должно отвлекать.

– Пусть начинают движение, а он сам может идти к моей позиции, дай ему координаты, но сначала спустись сюда сама. Нужно твое мнение.

– Теперь оно тебе понадобилось?

Строптивый оборотень – это именно то самое чудо, которое я не желаю терпеть вообще. Но пришлось сдержаться, поскольку придется.

– Ты хочешь расторгнуть наш договор, кадавр?

– А ты долго будешь обращаться со мной как с какой-то преступницей?!

Теперь еще и нервы. Не ожидал, что скопировать удастся даже чужие эмоции. Однако истерика мне точно нужна меньше всего.

– Спускайся и предупреди Энке. Быстро.

Некоторое время в канале было тихо, лишь слышалось ее учащенное дыхание.

Через пару секунд послышался ровный, как ни в чем не бывало, голос Ксении:

– Хорошо, я иду.

След от колес тянулся до самого оврага и был хорошо различим в невысокой, росшей клочками траве. Из-за постоянных дождей почву вымывало, поэтому идти приходилось осторожно, выбирая дорогу. Когда холм заслонил от взгляда дорогу, местность пошла под уклон, и вскоре я оказался у края оврага, заросшего невероятно густыми зарослями шиповника. Раздвигая колючие ветки стволом автомата, я стал спускаться вниз, пока не дошел до самого дна. Тут меня ожидала именно та самая картина, подобную которой приходилось видеть раньше. На дне оврага чернел выжженный неизвестным способом круг, примерно шести метров в диаметре. В центре его высилась небольшая трехсторонняя пирамида, связанная из десятков человеческих костей. От каждой корявой грани ее отходил выкопанный в земле глубокий желоб, тянувшийся к расположенным вокруг пирамиды человеческим черепам, насаженным на алюминиевые оглобли, в свою очередь с силой воткнутые в землю. Вся поверхность центрального конуса оказалась тщательно обмазана кровью и остатками внутренностей, а черепа на шестах, напротив, были тщательно выскоблены изнутри и снаружи.

Что-то блеснуло в черной массе у северной грани пирамиды, и я подошел ближе, чтобы рассмотреть как следует. Пришлось присесть на корточки и ножом подцепить блестящий предмет. Это был нательный золотой крест весьма вычурной формы, с выпуклым распятием. Положив украшение обратно и поднявшись, я услышал за спиной негромкий вздох. Обернувшись, увидел, как на краю оврага замерла Ксения. Картина жертвенника смотрелась оттуда еще более впечатляюще, это я помню еще по тому, как в первый раз увидел нечто подобное год назад. Девушка спустилась вниз, в ее движениях чувствовалась неуверенность. Маску она так и не сняла, что, учитывая обстоятельства, было даже неплохо. Несмотря на сырость и прохладу, тяжелый дух разложения и паленого мяса в смеси составляли убойное сочетание. Но репликант почти не смотрел на пирамиду, ее больше интересовало мое спокойствие.