Она отворачивается, плотно закрывает глаза и поджимает губы.
Каждый раз так. Да мне и самому неловко. Не так, как в первые недели, но всё же.
Меняю памперс. Подмываю. Влажная губка, присыпка, крем от пролежней. Поворачиваю её набок, тщательно расправляю простыни - чтобы ни единой складочки. Сейчас, с этой медицинской кроватью, гораздо удобнее - тут специальные зажимы, не дающие простыням съезжать. И верхнюю часть приподнимать можно. И поручни эти по краям. Как вспомню, как я мучался первый месяц, пока она лежала на обычном матрасе. А ведь я тогда и сам не мог без костылей.
- Ну вот, встретишь доктора Фишера свеженькой! Я тебе еще прическу сделаю модную. Только давай сначала позавтракаем.
Она улыбается, но глаза влажно блестят.
- Так, так, давай, не раскисай! Сейчас принесу бутерброды. Фишер обещал заехать часов в восемь. Время у нас еще есть.
- Я не хочу, Эрик...
- Возражения не принимаются! Ты вчера и не ужинала толком.
- Я... просто не хочу... ничего не хочу...
- Мам, ну не начинай. Пожалуйста!
Я целую её в лоб, приглаживаю спутавшиеся волосы. Когда-то они были у неё роскошные - волнистые, блестящие, цвета меди. Потускнели. Как и взгляд, который раньше тоже был искристым и живым. Моя мама вообще была красавицей. Когда-то. Вечность назад.
Впрочем, у этой вечности вполне конкретный срок. Три месяца и восемнадцать дней.
В дверь позвонили.
- О, это, наверное, Фишер!
Я пропрыгал на левой ноге к дверям - так быстрее.
- Доброе утро, Эрик!
- Здравствуйте, доктор Фишер! Спасибо огромное, что нашли время заехать!
- Да пустяки.
Фишер прошел в комнату, огляделся. Без белого халата он выглядел непривычно. Будто стал ниже ростом. Худощавый, лысоватый, с тяжелыми коричневатыми «мешками» под глазами. Мы не виделись больше месяца - с тех пор, как маму выписали. Мне показалось, что за это время Фишер постарел лет на пять.
Или, может, дело в обстановке. В нашей конуре, по-моему, даже свадебный торт будет выглядеть унылой горой прокисшего крема.
- Как нога?
- О, отлично, спасибо! Стометровку пока не бегаю, но костыли уже закинул в дальний угол.
- Молодец, - улыбнулся Фишер и ободряюще хлопнул меня по плечу. - О, ты поставил себе НКИ?
- Да...
Я машинально коснулся виска - там, где немного выпирала из-под кожи пластина нейрокомпьютерного интерфейса.
- Недешевое ведь удовольствие.
- Нам наконец-то выплатили компенсацию.
- О, понятно. Удалось-таки взыскать деньги с виновников аварии?
- Нет. Сам-то виновник погиб.
- А родственники?
Я покачал головой.
- Нет, там... Дохлый номер.
- Понятно. Мне очень жаль, Эрик. То, что с вами случилось... Жуткая история.
Я кивнул. Все так говорят. Если бы чужими соболезнованиями можно было оплачивать счета - мы бы с мамой были обеспечены до конца жизни.
- В общем, удалось получить только минимальную страховку. Большая часть ушла на оплату больницы. А на остаток я купил НКИ, модем для подключения к Эйдосу... ну, и еще кое-что, по мелочи.
- Странный выбор. Но ладно, не мое дело. Как мама?
Я замялся.
- Ну... Мы надеялись, что это вы нам скажете. В целом - получше. Разговаривает уже внятно, и начала немного двигать левой рукой.