– Ааа, то есть, как? – тянет он, явно не понимая, о чем идет речь. Вздыхаю и опускаю руку. – Ты же согласилась помочь.

– Да согласилась и теперь сильно жалею. Чувствует моя пятая точка,  добром это не кончится.

Бровь босса изгибается, но он молчит, ожидая продолжения. И как-то косится на мои нижние девяносто. Фыркаю и оторачиваюсь.

– Просто давайте соберем веток, вернемся и встретимся ближе к полуночи. Вы же помните план?

Спускаюсь первой по тропинке, ведущей вниз. Через поле многие ходят, так что его утаптывают даже после метели. А елка, про которую говорила бабуля, вообще рядом – метров пятнадцать-двадцать от дороги. Так что идти нам недалеко, вот только на улице уже стемнело и фонарик, за которым я тянусь, вылетает в тот же миг, когда за моей спиной босс вскрикивает и заваливается вперед.

Поскользнувшись, он летит кубарем и сметает меня как шар для боулинга. Я подскакиваю, пытаясь уйти от удара, но кеглей лечу следом. Мы валимся друг на друга, кажется, я даже заезжаю коленом ему то ли под зад, то ли в живот, и врезаюсь головой в снег.

– Эй, ты жива? – Трясу за плечи ведьму, прикидывая в уме, сколько лет мне дадут за случайное убийство. Это же несчастный случай!

Она кряхтит и подает признаки жизни. Мой срок неумолимо уменьшается до статьи за причинение вреда здоровью. Я с трудом понимаю, как свалился, но оказавшись в сугробе, не сразу понял, что придавил ведьму своим телом. А когда скатился с нее, отплевываясь, она молча лежала, уткнувшись лицом в снег.

– Жива? Точно жива?

– Да прекрати трясти меня, – ворчит ведьма, выбираясь из снежного плена. В порыве чувств пытаюсь помочь ей, протягивая руку, но она отпихивается и встает сама, злобно поглядывая в мою сторону. Тут, если честно, дальше собственного носа ни черта не видать, но то, что она сморит на меня, метая молнии, чувствуется внутренним сенсором.

– Я не специально, – возражаю, отряхивая себя.

– Лучше фонарик ищи, – шипит в ответ чертовка и падает обратно на колени, роя руками снег.

Я засматриваюсь на нее, пытаясь угадать, какие дурные мысли бродят в ее голове, на автомате почесывая место, куда получил коленом. Она не промахнулась, хотя уверен, сделала это не специально. Теперь мой зад ноет от боли.

– Может там? – указываю на что-то темнеющее в метре от нас.

Ведьма вытягивает шею, поворачивается в направлении моей руки и победно хмыкает. Спустя несколько секунд в ее руке включается фонарик.

– Говорить спасибо не буду.

– И не нужно, – пожимаю плечами. – Так нам куда идти-то?

– Туда, – она указывается на огромную ель в метрах десяти от того места, где мы свалились и куда ведет небольшая тропка. Кто-то уже ходил к этой ели до нас сегодня.

Я стараюсь ступать по снегу осторожно, иду по ее следам, засматриваясь на спину ведьмы, вспоминая, как она выглядит без всей этой мешковатой зимней одежды, то на свои ноги. Не понимаю, почему я то и дело прокручиваю в голове тот момент, когда увидел ее на кухне. Словно та внезапная картинка, в которой ведьма была не собой, а простой девушкой по имени Оля, перечеркивает все прочие проблемы, с которыми мне пришлось столкнуться за сегодняшний день.