— Тварь! — рычит масан.

— Убей, — умоляет метаморф.

— Нет, — хрипит моряна.

Лера бросается вперёд, на нового врага, но забывает об Эльвире, которая вновь перестраивает тело — пусть это стоит ей драгоценных капель энергии — и путает нижние лапы моряны, не позволяя атаковать вампира с должной силой. И стон жертвующего собой метаморфа смешивается с победоносным хохотом Петра — катана пронзает правое сердце моряны.

Рык оборотня напоминает плач.

Лера ещё сильна, но укол в сердце гарантирует ей смерть, по сути, вампиру нужно лишь не погибнуть в следующие две-три минуты, что он и делает, с издевательской лёгкостью избегая ударов когтистых лап.

А кровь течёт всё медленнее, и грозные лапы теряют былую силу.

Кровь — это время, а время — это жизнь.

Тают секунды, но помощи нет — шас далеко, и следующий рык моряны напоминает уже не плач, а предсмертный хрип… должен был стать предсмертным хрипом… стать точкой… но…

Сквозь застилающий глаза туман моряна видит лицо, которое узнала бы всегда и везде, видит маску страшного зверя, но видит не её, а спрятанную под этой маской душу, и шепчет счастливо:

— Анисим…

Но что с ним? Что происходит? Как? Лера сильно ранена, почти убита, истощена морально и физически, она на грани, но она понимает, что не бредит и у неё не галлюцинации. У неё — не галлюцинации, а у Анисима не лицо, а дикая, совершенно нечеловеческая морда и не руки, а лапы, толстые пальцы которых заканчиваются острейшими когтями. И когти эти способны удлиняться, и один из них пронзает грудь вампира, напрочь обездвиживая кровососа… Нет, не коготь — деревянный кол. Но так даже лучше, потому что Бруджа навзничь падает на землю и лишь рычит бессильно, наблюдая, как гибнет метаморф.

Эльвира предпринимает отчаянную попытку атаковать, бросается на Анисима, одновременно выпуская щупальце, дабы вырвать колышек из сердца Петра, но подвиг не удаётся: Анисим отвечает мощным ударом, и один из его когтей, больше похожий на шип, пронзает метаморфу голову.

— Нет, — стонет вампир.

— Хорошо, — шепчет Лера.

Она больше не монстр, она — израненная, окровавленная девушка. И подбегает к ней не какое-то неведомое чудовище, а любимый мужчина:

— Лера!

И Лера улыбается, доверчиво прижимается к Анисиму, смотрит в его голубые глаза, повторяет:

— Хорошо.

И проваливается в чёрную пустоту…

— До сих пор диву даюсь, как ты ухитрилась с ними справиться. — Шас цокнул языком. — Невероятно.

— На самом деле мне повезло, — спокойно ответила Лера. — Эльвира оказалась сильным, но неопытным метаморфом. Она допустила целую кучу ошибок в начале драки, не смогла правильно распорядиться…

— Да, да, я читал твой отчёт.

— А Бруджа мне не противник, — пожала плечами девушка, совершенно не обидевшись на то, что Кумар её перебил. — Как только он понял, что я разобралась с Эльвирой, то дал стрекача.

И схватка завершилась.

Именно так было сказано в отчёте.

И оба, и шас, и моряна, одновременно посмотрели на небольшую полянку, что находилась у боковой двери в церковь.

У вымотанного манипуляциями с грузовиком Сулира не оставалось сил, чтобы вернуться в сквер порталом, приехал на машине, увидел истоптанную поляну, лежащую без чувств моряну, мёртвого метаморфа, выругался и вызвал Службу утилизации — самостоятельно скрыть следы ночного боя архитектор уже не мог. А служба, как обычно, не подкачала: счёт выставила неприличный — в ней ведь тоже шасы работают, — но сквер зачистила качественно, никто из озёрцев не понял, насколько сильно он был перекопан ночным сражением.