Ее глаза наполнились сочувствием.

– О!

– Все было не так уж плохо, – продолжил я, склонив голову и задумавшись над собственными словами. – Но и очень хорошо тоже не было. – Я посмотрел ей в глаза и сглотнул, когда наконец смог сформулировать свою мысль. – Видишь ли… Пожалуйста, пойми, мне трудно было сказать даже это, тем более в теперешней ситуации. – Я окинул преувеличенно долгим взглядом наши тела, давая понимать, что я имею в виду, и она улыбнулась. – Как правило, я не обсуждаю свою личную жизнь. Но теперь моя личная жизнь – это ты. Я хочу, чтобы ты все обо мне знала и о том, что с тобой я совсем другой. К несчастью, это также означает, что ты кое-что узнаешь о моих отношениях с Порцией. Каким-то образом ее подход превратил секс одновременно в особенное событие и трудное дело.

Руби провела пальцем по моей нижней губе, потом по верхней.

– Ты когда-нибудь разговаривал с ней об этом? Когда все закончилось?

Я нахмурился.

– На самом деле такой возможности не было. Хотя, точнее, мы слишком устали к этому моменту и было проще просто разойтись.

Вопрос Руби пробудил мысль, которая зародилась во мне уже давно. Почему мы никогда не разговаривали о таких вещах? Наверняка если я был несчастлив, Порция тоже. Могу только представить, как хорошо знающая себя Руби с родителями-психотерапевтами и потребностью все время выражать свои чувства восприняла бы то, как я отреагировал на развод. Попыток примирения не было, попыток объясниться тоже, никаких подведений итогов. В решении покончить с нашим браком было ровно столько же страсти, сколько и в самом браке.

Угадывая мои мысли, Руби повернула меня за подбородок к себе.

– Эй, я же не говорю, что ты должен был. Люди ведут себя по-разному. Я видела твое лицо перед разводом и после него. Я знаю, что со мной ты счастлив. Я спрашиваю об этом, не потому что ревную. Мне претит мысль, что ты был лишен любви, которой заслуживал, но, как бы ужасно это не звучало, меня возбуждает мысль о том, как много я могу тебе дать. – Ее рука погладила меня по животу и сомкнулась на той части тела, которая снова оживала. – Сейчас ты был совсем другой. Знаешь, – она закрыла глаза, лаская меня, – такой властный и грубый.

Я было открыл рот, чтобы извиниться, но она взглядом заставила меня замолчать и добавила:

– Мне это понравилось.

Не говоря ни слова, я прижался к ней грудью, и мы начали целоваться.

Она направила мой член в себя, и мы снова начали двигаться, шумно, яростно. Я пытался сдерживаться, пытался быть нежным, но ее слова превратили меня в требовательного, властного мужчину, отчаянно стремившегося заслужить ее.

Я открыла глаза и непонимающе моргнула, увидев незнакомые стены, потолок и темное постельное белье. Все чужое. Секунду я не могла понять, где нахожусь. Это не номер в нью-йоркском отеле и не моя квартира.

Ой.

Я же с Найлом в его постели, голая, и он обнимает меня.

Взгляд на часы дал мне понять, что сейчас одна минута восьмого, и пока я пыталась осмыслить эту цифру, я вспомнила, что прошлой ночью Найл затрахал меня до беспамятства.