— Сирены сработали минута в минуту, даже в нашей части, — сказала не слишком довольно Ольга. — Я ни в чем не обвиняю, но…

— Связи не было, передать мы ничего не могли, как и проверить выполнение приказов на местах. Да и группу нашу уже начали переформировывать, заставив передать дела другим службам, — ответил Борис, двумя руками сжимающий кружку, на дне которой плескался черный осадок. — Мы реагировали как могли, но даже в штабе мнения до часа «П» разнились.

Угроза потери связи рассматривалась как самая серьезная, а потому многие части и оперативные подразделения, связанные с аналитикой ближнего зарубежья, были переведены в другие места. Некоторые, кто воспринял угрозу всерьез, просили перевести их, даже с понижением в звании, в другие регионы. Но кое-что мы сделали, почти не сговариваясь, перевезли семьи поближе к штабу.

В час «П»… ну, вы это по себе, вероятно, знаете. Пиздец пришел со всех сторон. Минутная дезориентация, вестибулярный аппарат сходит с ума, как и внутренний компас. Ничего не соображаешь. Не видишь и не слышишь. И подготовка тут не сильно спасает. Из всего моего отдела смог нормально стоять только один человек — но он раньше был добровольцем в космической программе.

Потом землетрясение и почти сразу ураган такой силы, что невозможно разглядеть ничего в паре метров. Но стоило всем более-менее прийти в себя, как мы начали действовать. Отсутствие связи и нелетная обстановка заставили вспомнить о гонцах. Благо тяжелые бронетранспортеры не переворачивал даже ураганный ветер.

Мы отправили людей для координации во все окрестные военные части. По заранее согласованным схемам эвакуации в условиях землетрясения начали организовывать автопоезда и составы для вывоза гражданских, — продолжил Борис, мрачнея с каждой минутой. — Использовали машины десанта, автозаки, даже последние разработки и тестовые прототипы. Спорить с тем, что нужно людей вытаскивать, никто не стал.

Но было множество других споров. Поиск ответственных и виноватых. Меня и еще пару человек сразу назначили крайними в управлении — смотрели, но недосмотрели за таким. Правда, отложили разбирательство на неопределенный срок после катастрофы, — невесело хмыкнул Борис. — Но, учитывая окружающее, возможно, ограничатся устным выговором без занесения.

Дальше началась рутина — переговоры, эвакуация, организация снабжения. Этим занимался штаб ЧС, организованный при генштабе. Но недолго. Спустя пять часов начали пропадать посыльные, затем вскрылись массовые исчезновения людей в деловой части Москвы, исчезали целыми зданиями.

Я вызвался добровольцем для обследования мест происшествий. В деловых центрах, местах массовых скоплений людей… это было жутко и необъяснимо. Оставленный недопитый кофе, одинокий кроссовок, который меряли в спортивном магазине, надкушенный бутерброд — все это свидетельства мгновенного и внезапного исчезновения. Следы паники тоже нашлись в достаточном количестве, но ближе к центру люди буквально испарились.

— Массовая телепортация живых? — настороженно спросил я, понимая, что этот разговор может привести совсем в другое русло.