— Старый пень! — догадалась Даша.

— Пасьтöм гöна морт — совсем не одетый представитель рода человеческого, заросший мехом.

— Это какой-нибудь местный снежный человек что ли, не знаю.

— Зывöк чужöм — верхняя часть кожного покрова млекопитающего, покрытая мехом и подверженная заразной кожной болезни.

— Ой… что же это? А, знаю, паршивая шкура, парша — это кожная болезнь!

— Йой — человек с плохо функционирующими отделами коры больших полушарий, обеспечивающих высшую нервную деятельность.

— Ага, это понятно, дурак!

Наконец враги устали ругаться.

— Теперь драться будем, — сказал Пера.

— До первой крови, — поспешно предложил Васа.

— Ага, хитрый какой, у тебя крови нет, одна вода. до «кто первый пощады попросит».

— Нет, это мне невыгодно, — отказался Васа. — Ты упёртый и ни в жисть пощады не попросишь. А я — личность деликатная и уступчивая, я нечаянно попрошу и что — я проиграл?

— Ты проиграл уже когда появился на свет! — и Пера засучил рукава, готовясь к бою. Но Пянтег сказал:

— Хватит собачиться, лучше бы помогли. Ваш змей такой твёрдый, что в него штопор не лезет.

Пера отвлёкся, а Васа воспользовался этим, ткнул ему в руку какой-то иголкой и заорал:

— Ага, я выиграл! До первой крови, а вот и кровь!

— Откуда у тебя иголка? — изумился Пера, почёсывая уколотое место. — Вроде ты раньше вышиванием не увлекался.

— Это сувенир! Из России привезли, из муромских лесов. Остаток иглы, на кончике которой была смерть Кощея Бессмертного. Антиквариат! Гордиться должен, что я тебя, недоумка, такой исторической иглой ткнул!

— Волк, а Волк, объясни, пожалуйста, — попросила Даша, пока Пера и Пянтег пытались камнем вколотить штопор в бронированный зад Гундыра. — Вот Ёма говорила, что она-де нечисть и потому железа не выносит, и иголки у нее дома нету. А Васа ведь такая же нечисть, водяной, а железную иголку при себе таскает, и ничего.

Волк облизнулся, помолчал.

— Ёма наврала, — наконец сказал он. — Она вообще врунья. Понимаешь, и она — не нечисть, и Васа — не нечисть. Раньше они были богами. Ёма — женское божество леса, охраняющая границы между Миром Живых и Миром Мёртвых, у русских так же работала та, кого потом назвали бабой Ягой. Васа — водяной, речное божество, Пянтег — тоже, он божок Камы, ему поклонялись в том месте, где теперь село Пянтег. Вэрса — божество леса, конкретного участка пармы под Чердынью, а в других местах — другие вэрсы. Потом люди стали считать их нечистью, но на самом деле они не боятся ни холодного железа, ни текучей воды, ни серебра. А вот орты, Неназываемые и иные духи, особенно злые — они железа, серебра и текучей воды не любят. Они — нечисть.

— А почему Ёма наврала? — не отставала Даша. — Она что, не хотела, чтобы я тебе живот зашила?

— Вот именно, — сказал Волк и отвернулся, давая понять, что разговор закончен.

«Как интересно. — подумала Даша. — Наверное, это кровная месть. Когда Ёма была молодая и красивая блондинка, ее похитила мафия, а волк возглавлял чердынское отделение мафии… нет, это слишком даже для меня. Может, волк загрыз ее любимого чёрного кота… или лучше любимого Ивана-царевича? Ёма его воскресила живой водой, Иван-царевич застрелил волка и сделал чучело, на что волк, естественно, обиделся… ну, сам виноват. Вообще-то сто лет назад Иваны-царевичи уже в лесах не водились. Да, точно, это был чудом сохранившийся Иван-царевич, вроде Лох-Несского чудовища, оставшегося от динозавров. И после воскрешения живой водой он так размок, что его горячее сердце потухло, и он разлюбил Ёму… или лучше он растворился в живой воде? Он был нестойкий в таком возрасте. Но как же он растворенный застрелил волка, да еще и чучело сделал?»