— Мне и так хорошо синоним отлично, — сказал Мир.

— Странно, — огляделся Пера. — Очень странно. Этого здесь раньше не было.

— Здесь много мёртвых, — принюхался Волк, и шерсть на загривке встала дыбом. — Мёртвых, которые были людьми.

— Их здесь не должно быть, — твёрдо сказал Пера. — Они не наши. Чужие.

Они отошли от берега в лес совсем недалеко и наткнулись на обширную вырубку, заполненную старыми оползшими могилами. Могил было много, и они казались странными. Не привычные холмы с крестом и оградкой, не мраморные плиты. Какие-то казённые ровные ряды. Кладбище не подходило к парме, к тёмному озеру и догорающему над ним закату. Оно было чужое.

— Господь с вами, — раздался рядом взволнованный голос, и из зарослей выдвинулась чёрная фигура. «А вот и назгулы, — перепугалась Даша, вспомнив Толкиена. — Только приветствие какое-то не назгулье».

— Добрый вечер, отец, куда это мы забрели? — поклонился Пера. — Неужели вы тут живёте?

— Да, конечно… а вы откуда? Опять из Перми? А где ваши эти… квадроциклы?

— Кто? — изумился Волк. — Квадро-что? У нас вот змей бы трёхголовый и менкв Лютик, но мы разминулись. Человек, ты кто?

— Менкв? Сейчас мало кто помнит о менквах, а бабушка мне рассказывала, — заулыбался человек. Даша перестала бояться — раз у него была бабушка, значит, не назгул, у назгулов бабушек не бывает. И рассмотрела его — невысокий, худой, старый, лицо не русское — скорее, вогул. Одет в длинное чёрное платье и чёрную шапочку… да это же монах!

— Ни фига себе! — ахнула она. — То есть я хотела сказать — супервстреча! Вы монах?

— Да, деточка, да, — заулыбался человек и перекрестил её. — Моё послушание здесь. Вишь, какое место грустное, да?

— А что это?

— Это кладбище зэков… ну, заключённых. Тут немцы военнопленные похоронены, много, много их перемёрло в парме на лесозаготовках. Маленько и наших лежат вон там, с краешку.

— Немцы? Фашисты? — изумилась Даша. — Так то когда было!

— Давно, давно, — закивал человек. Он говорил охотно, но как-то с трудом, будто делал отвычное дело. — Вот я тут и сижу, молюсь за их души.

— Один?

— Один, да… Лет десять назад, а то и поболе, приезжали ребята с городу — с Перми. Они назывались… дай Бог памяти… Пермский клуб любителей бездорожья. Просто так приехали, из интересу. На машинах таких — на квадроциклах, я запомнил. Они спрашивали, что мне надо, подарить что-нибудь хотели, а мне ничего не надо. Они мне оставили бутыль виски — на память. Ещё треть осталась. Я по напёрстку пью по престольным праздникам, за их здоровье.*

* если хотите увидеть фото этого абсолютно реального монаха на Чусовском озере, смотрите сайт «Пермский клуб любителей бездорожья», отчёт Виталия Мальцева «Чусовское озеро — далекое и близкое»

— Погоди, отец, — остановил Пера словоохотливого монаха. — Что-то тут неправильно. Ты всю жизнь сторожишь могилы?

— Я не сторожу могилы! — обиделся монах. — Я молюсь за заблудшие души! Я спасаю их от Ада! Они были врагами, они совершили много грехов, меня так учили. И я за них молюсь. Это моя работа. Нельзя отдавать души злу, пустоте.