— Разворот! — драл глотку центурион. — Левый край оглох, что ли?! Разворот, я сказал!

Солнце с силой пробивалось сквозь листву и казалось, что оно застряло в ветвях и вот-вот оцарапается. «Интересно, а как выглядят царапины на свети́ле?» — мелькнуло в голове.

Я вздохнул и попытался сесть, но тело не слушалось, оставляя только возможность созерцать небесный свод и листья яблони.

— Бездна, — выругался я и напрягся, но снова ничего не получилось. — Тагира! Тагира, помоги! — позвал я свою рабыню, данную во владение, как маяк.

— Она больше не плидёт, гашпадин, — раздался тихий, смутно знакомый голос, а затем рядом со мной на колени опустилась девушка с худым веснушчатым лицом, зелёными-презелёными глазами и рыжими, как лисий мех волосами. — Не надо беждну, гашпадин, — произнесла она.

Я прищурился, вглядываясь в это лицо и вспоминая имя девушки. Ведь я точно знал его, просто забыл.

Девушка печально улыбнулась и наклонилась, отчего стала видна пульсирующая синева там, где полагалось быть голосовым связкам. И синева не просто ярко просвечивала сквозь кожу, а делала это в странном, но завораживающем ритме. Да и вокруг всей девушки пылало блеклое, как туман по утру, голубое пламя. Оно не обжигало, а наоборот, освежало.

— Не надо беждны, — повторила девушка и легонько поцеловала меня в губы.

От этого поцелуя по всему телу протекло лёгкое тепло, возвращая силы и выдёргивая меня из цепких лап сновидения.

Я открыл глаза и поглядел в изумрудные очи своей рабыни, склонившейся надо мной, облизав губы, которые все ещё ощущали поцелуй. Рыжие волосы, несмотря на тщательное вычёсывание, сбивались в грязные пряди. Таколя, увидев, что я пришёл в себя, подалась назад, поджала влажные губы и начала тихонько теребить пальцами кончики волос. Ей было неловко за вынужденную неряшливость.

Впрочем, мне самому хотелось окунуться в горячую воду и сбрить щетину вместе грязью, кровью и усталостью.

— Вы во сне жвали Тагилю, гашпадин, — скромно проговорила северянка и опустила глаза. — Я думала, вам плёха.

Я улыбнулся. Таколя старается быть хорошим маяком, и раз поцелуи приносят пользу, старается их применять почаще. И признаюсь, это не самый плохой способ держать некроманта подальше от бездны.

— Спасибо, — произнёс я и поглядел на квадрат створа.

В схрон, отвоёванный нами у шайки контрабандистов, врывались птичьи песни и приглушённые голоса.

— Укол, — негромко скомандовал Брой.

— Ху, — последовал за этим шумный выдох, явно принадлежащий Мираэль. — Ху.

Я ещё раз облизал пересохшие губы и сел. Всё тело болело так, словно по нему проехала колесница, да не одна, а вдобавок ещё и лошади протоптались.

— Резче, — недовольно произнёс пират. — Будь ты в легионе, тебя давно назвали бы ленивой ослиной задницей.

— Я не задница! — огрызнулась Мира и снова сделала резкий выдох. — Ху! — Значит, то, что ты ленивая, не отрицаешь? — ехидно спросил Брой, вызвав новый приступ недовольства у моей племянницы.

— Я не ленивая!

— А что тогда ты не стараешься?

— У меня уже мозоли от этого копья, — прорычала Мира и снова сделала выдох. — Ху!