Осторожно, с опаской ступив на подвесной мост, Джаред напрягся в ожидании: произойдет что-нибудь или нет? Он не мог оторвать взгляда от торчащих из рва кусков стекла. Наконец решился и перебежал. Мэллори и Саймон, помедлив секунду, побежали за ним.

Первое помещение, в которое дети попали, как только вошли в Мусорный Дворец, оказалось огромным холлом, стены которого представляли собой все те же бетонные блоки из утильсырья, замешенного в цемент. Потолочные своды были отделаны хромированными решетками радиаторов. Колпаки от автомобильных колес свисали с потолка на ржавых цепях, поблескивая в неверном свете грязно-желтых, с потеками воска свечей. Внутрь одной из стен был встроен очаг — такой большой, что в нем, наверное, можно было бы зажарить на вертеле Джареда целиком.

Вокруг стояла зловещая тишина. Шаги детей эхом отдавались во мраке помещения, а их тени на стенах принимали угрожающие размеры.

Братья и сестра прошли дальше. Расставленные в беспорядке диваны и кушетки, мимо которых они проходили, были покрыты старыми дырявыми покрывалами и распространяли вокруг себя отвратительно затхлый запах.

— Есть у нас что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее план? — спросила Мэллори.

— Не-а, — ответил Джаред.

— Не-а, — эхом отозвался Саймон.

— Тс-с-с! — высунулся из капюшона Портняжка. — Внимание! Вы ничего не слышите?

Все трое на минутку остановились, прислушиваясь. В воздухе раздавался едва различимый слабый звон, который звучал почти как музыка.

— Я думаю, это идет оттуда, — сказал Джаред, толкая дверь, украшенную множеством — не меньше дюжины, наверное, — шарообразных ручек.

Внутри помещения дети обнаружили длинный обеденный стол. Грубую столешницу из массивных досок в трех местах подпирали такие же грубо сколоченные крест-накрест пильные козлы. Большую часть стола занимали оплывшие, толстые свечи, все в потеках расплавленного воска с запахом горелой шерсти. Также стол был уставлен большими сальными тарелками, овальными блюдами и подносами с остатками пира — полуобглоданными жареными лягушками, огрызками яблок, хвостами и костями рыб. Мухи жадно жужжали вокруг остатков. Вновь откуда-то с другого конца стола донеслись тоненькие, высокозвенящие трели.

— Что там? — Саймон протиснулся между столом и огромным креслом и остановился, уставившись на что-то. Джареду и Мэллори не было видно, на что именно. Они протиснулись к нему.

На полу рядом с открытым окном стоял большой бочонок с медом. В колеблющемся свете свечей Джаред разглядел попавших в медовый плен маленьких крылатых фей — малютки тонули в тягучей жидкости, как в зыбучих песках. Плач и крики несчастных созданий и были теми звуками, что звенели в воздухе.

Саймон принялся пальцами вытаскивать маленьких фей, чьи крылышки склеились из-за налипшего на них густого меда. Феи жалобно всхлипывали, когда он высаживал каждую на стол, и жались друг к другу, сбиваясь в липкую вялую кучу. Одна, оставшаяся в стороне, лежала безвольно, как кукла, и не издавала ни звука. Джаред отвел глаза, глядя в даль через окно. А Мэллори спросила шепотом: