– Либо ты каждый месяц будешь брать у меня деньги, либо я останусь здесь и буду голодать. Я буду сидеть здесь и не сдвинусь с места.
Я сказал:
– Хорошо. Теперь ты, наконец, принимаешь и уважаешь мое желание. Значит, эти два года прошли не зря.
Мне было тяжело: я был занят двадцать четыре часа в сутки, и лишь изредка удавалось поспать и поесть.
– Прости нас, – сказал отец. – Мы не думали, что ты окажешься настолько упрямым.
– Запомните, – ответил я, – если я что-то делаю, то не останавливаюсь на полпути.
Когда я окончил университет, все, кроме отца, спрашивали:
– Ну и что ты будешь теперь делать?
– Не волнуйтесь, – ответил я. – Меня уже пригласили работать преподавателем философии в университет.
За шесть лет я доказал, что люблю философию, глубоко понимаю ее, умею разбираться в ее тонкостях, и поэтому, как только я получил степень магистра, все преподаватели моего университета (и даже ректор) хотели, чтобы я преподавал философию.
Я сказал:
– Если ты действительно чего-то хочешь, то сможешь превратить пустыню в оазис. Ты сможешь превратить жизнь нищего в жизнь императора. Самое главное – чтобы в тебе не было комплекса неполноценности. А его вам не удалось во мне сформировать.
Я никогда не доказывал, что я лучше кого-то. Я никогда не самоутверждался с целью доминировать. Но я очень рано начал выступать публично – еще в старших классах. И директор был поражен. Он не мог поверить, чтобы ученик так говорил.
Я продолжал выступать с речами и во время учебы в университете. Я завоевал столько медалей и кубков, выиграл столько соревнований между университетами, что мать начала меня спрашивать: «Ты постоянно приносишь домой награды – где же нам их все хранить?» Но я никогда нигде не учился ораторскому искусству. Я не прочитал ни одной книги по риторике, потому что мне просто хотелось быть собой. Зачем мне читать чьи-то книги? Я могу выражать свои мысли по-своему.
В чем же проблема? Все умеют говорить, все умеют говорить красиво. Но когда ты поднимаешься на трибуну к микрофону, происходит что-то странное. Ты не можешь говорить – ты забываешь, как делать то, что делал с малых лет. Стоя перед многотысячной аудиторией, когда на тебя устремлены тысячи глаз, ты начинаешь испытывать страх: а вдруг ты не сможешь выступить так, как от тебя ждут? Эту проблему создает комплекс неполноценности, который сидит где-то в тебе. Иначе тебе было бы все равно, говорить с одним человеком или с миллионом людей.
Если ты чист внутри, если в тебе нет ран от комплекса неполноценности, то какая разница, чего от тебя ожидают люди? Ты никогда не соответствовал ничьим ожиданиям. Ты просто жил своей жизнью, в соответствии со своими взглядами, интуицией, интеллектом. Так и должно быть. У здорового человека нет комплекса неполноценности.
С другой стороны, если у тебя нет комплекса неполноценности, ты никогда не будешь пытаться быть лучше других. Нет необходимости в том, чтобы быть лучше кого-то, над кем-то доминировать, господствовать или кого-то контролировать – и ты никогда не станешь политиком.
Политика привлекает только тех, кто страдает комплексом неполноценности. Само влечение к политике показывает, в чем проблема человека. Тому, кого тянет в политику, нужна немедленная психологическая помощь. Все политики больны, все без исключения. Если бы они были здоровы, то не оказались бы в политике.