– В атаку! Русь! – кинул он клич, и четырнадцать сотен датской и русской кавалерии с оглушающим рёвом обрушились на врага.

– В сторону! В сторону! Наша конница идёт! Всем с дороги быстро, стопчут всех! – поторапливал пятящиеся курсантские сотни Филат.

На полном ходу мимо них сейчас неслась лавина всадников. Уставшая и наполовину выбитая в бою конница ливонцев уже не смогла остановить яростного порыва тяжёлой датской и русской кавалерии. Пять сотен её оставшихся в живых всадников были вырублены на раз, а затем кавалерия союзников обрушилась на теснимых с боков немецких пехотинцев. Враг не выдержал, дрогнул и обратился в бегство. На протяжении целого дня и ночи шло его непрерывное преследование. Затем добивать бегущих было поручено большой Степной сотне, пластунам и хорошо знающим эту местность вирумцам. Остальные войска приводили себя в порядок после тяжёлого боя. Впереди у них был ещё город-крепость Ревель. И нужно было ставить точку в этой кровавой войне!

– Командир, на полянке чужие! – докладывал звеньевой пластунского дозора Лютень Родьке. – Около десятка осёдланных коней под охраной двоих в кольчугах стоят. Да ещё в кустах кто-то рядом с ними возится. Не разглядели мы там всего, день ведь, не подберёшься близко, да и держатся они там сторожко.

– Кто же это, ливы или латгалы? Небось, немцев-то, уже всех подчистую на поле боя посекли? – спросил пластуна Родька.

– Да нет, похоже, что всё-таки из тяжёлой конницы эти будут, у немецких-то союзников и сами кони послабже, да и амуниция не такая уж богатая, как у них, – ответил ему сержант. – Думаю я всё же, Родь, что это рыцарский десяток на Ригу после сражения отходит.

– Интересно, – проговорил командир. – Заканчиваем днёвку! Ну, поглядим, кто же это там заблудился в лесу.

Второй уже день взвод пластунов Родиона проверял леса в районе реки Соодла. Везде было тихо. Наткнулись, правда, на пятёрку пробирающихся к себе пеших ливов да взяли трёх немцев-драбов, бросивших свой обоз. Всех их отправили под охраной двух молодых бойцов к Раквере, а сами пошли дальше. Надежды кого-нибудь встретить уже не было, страх гнал проигравших сражение быстрее, чем шло их преследование.

Родька уже собирался дать команду возвращаться к себе, а перед этим позволить людям хороший отдых, но вот же похоже, что пятёрке Лютня сегодня повезло, и теперь два десятка пластунов скользили по лесу в сторону укромной полянки.

– Ванка, ты туда со своими ползи. Лютень, а вы с того бока заходите. Пётр, вы давайте с этого по-тихому, – отдавал шёпотом распоряжения взводный. – Все остальные, за мной. Подползайте ближе, а как только сорока закричит, так сразу же бейте всех тех, кто там за оружие схватится. Главное, к лошадям им не дайте подобраться!

И бойцы в лохматках, словно лесные призраки, пропали из виду, скользнув в кусты и в высокую траву.

На поляне всё так же стояли возле лошадей двое воинов с арбалетами. Как видно, были они из низшего орденского сословия меченосцев. На их головах были небольшие округлые шлемы, ниже пояса опускалась кольчуга, а на поясных широких ремнях в простых чёрных ножнах висели мечи. Посреди полянки в обрамлении кустов боярышника стояло несколько берёзок. Там шло какое-то шевеление и раздавались приглушенные стоны.