– Но ведь товарищ Троцкий оказал ему огромное доверие.
– Троцкий, на мой взгляд, типичный политический авантюрист. Пока он в силе, но это ненадолго.
Дзержинский достал папиросу, долго разминал ее, прикурил:
– Вашего патриота-охранника вербовать не надо, пусть работает по Саблину, станет его тенью, а как закончим разработку, Блюмкин знает, что делать.
Спирька Кот.
Обыск закончился. На полу в гостиной были свалены платья, мужские костюмы, несколько пальто, меховые шапки, обувь.
Протокол изъятия вели под непереставаемый вой хозяйки.
– Где домоуправ? – спросил Тыльнер.
– А он, Ваше благородие, товарищ красный сыщик, в квартиру забегал, чемодан хвать и убег.
– Вот чудак, но ничего, мы его найдем. А где проживает Ларионов?
– Так во второй дворницкой, что у черного хода. Он там, супруга ихняя и дочь барышня.
Московский Художественный Театр.
Репетиция закончилась, и вестибюль театра заполонили актеры. Леонидов сидел на бархатном стульчике, ожидая своих друзей.
Первым появился Паша Масальский:
– Олежек, ты уже здесь, рад, рад.
Они обнялись.
– Вася Лыжин пошел говорить с самим.
В глубине коридора показался высокий, чуть сутулый седой мужчина.
Константин Сергеевич, – услышал Олег вкрадчивый Васин голос.
– Чего Вам, Василий Павлович. Если насчет роли в новом спектакле, даже не просите.
– Не за себя, не за себя прошу, коленопреклоненных…
– Любопытно, а кто предмет сей?
– Леночка, Леночка Иратова.
– Иратова, а где она?
– Возвращается с юга.
– И кончился бархатный сезон кинодивы. Ну и что?
– Просят, чтобы мы с Таировым поговорили…
– Причем здесь Таиров?
– Боятся, пишет – любимого учителя подвела…
– Значит, поняла. Это хорошо. Каждый имеет право и даже обязанность ошибаться, чтобы почувствовать всю горечь потери. Когда она изволит прибыть?
– На днях.
– Пусть приходит. Мне Ирина нужна в «Трех сестрах». Очень нужна. А о электротеатрах забыть. Так и передай.
– Спасибо.
Величественная фигура исчезла в глубине коридора. К Олегу подбежал Вася Лужин.
– Слышал?
– Конечно.
– Слава Богу, все в порядке.
Вася перекрестился.
– Пошли, – предложил Олег.
– Куда?
– По Островскому: «Мы артисты, наше место в буфете».
– В «Домино», – обрадовался Масальский.
– Именно.
Кафе «Домино».
Как ни странно, в кафе было пусто. Всего несколько столиков занято.
Леонидов с компанией уселся за большим столом.
Под аплодисменты братьев-актеров вынул из кармана две бутылки шустовского коньяку.
– Жаль, что две, – вздохнул Вася, – народ подойдет, а всем не хватит.
– Найдем, – засмеялся Олег. – Я нынче гуляю.
В кафе вошел, задумавшись, Мариенгоф и направился к их столу.
– Путника одинокого примете?
– Конечно, а где Сережа?
– Третьего дня загулял по-крупному и исчез, даже ночевать не приходил.
– Загулял наш Сереженька, загулял, – добро улыбнулся Вася Лыжин.
– Да не в этом дело, – огорченно ответил Мариенгоф, – Он, как запьет, обязательно в какие-то истории начинает попадать.
– А с кем загулял-то, – Олег разлил коньяк.
– Да с этим, Блюмкиным, – зло ответил Мариенгоф.
– Тогда ничего не случится, – сказал Паша Масальский.
– Да нет, лучше бы он с бандюганами пил, я этому подвальному поэту не верю.